— Меня зовут Натаниэль Шантеклер.
— Так я и думала! — воскликнула она торжествующим тоном. — Хотя не была в этом уверена, ваша жизнь зачарована.
— Вы имеете в виду проявленную вами обо мне заботу, когда поставили в мою комнату смертоносную печку.
— Именно так, — нагло ответила вдова. И, мерзко улыбнувшись, с выражением неописуемой злобы на лице, она сказала: — Даже не подозревала этого, вы сами выдали себя за обедом.
— В самом деле? И каким же это образом?
Она ответила не сразу, рассматривая его, как кошка мышку. А потом негромко произнесла:
— Вы столько наговорили мне всякой ерунды о том, как вашим парням хорошо в Лунтраве. Но вашего сына нет в Лунтраве, и никогда не будет.
— Что вы хотите этим сказать? — воскликнул господин Натаниэль.
Она пронзительно расхохоталась.
— В ночь на тридцать первое октября он услышал призыв герцога Обри и, повинуясь ему, отправился через горы.
— Женщина… о чем… о чем… ты… говоришь… — Жилы на висках Натаниэля вздулись, его бросило в жар.
Вдова еще громче захохотала.
— Ты никогда больше не увидишь своего сына! Юный Ранульф Шантеклер отправился в те края, откуда никто не возвращается.
Он ни на мгновение не усомнился в сказанном. Перед его глазами мелькнула картина, которую он увидел в узорах на потолке, прежде чем потерять сознание.
Обратив потускневший взор к вдове, господин Натаниэль промолвил:
— Если из тех краев никто не возвращается, я могу пойти следом за ним.
— Это через горы-то? — презрительно фыркнула она. — Нет, ты вылеплен не из того теста.
Господин Натаниэль жестом подозвал к себе Питера Горошину, и они вместе вышли из дома. Неподалеку голосили петухи, близился рассвет.
— Мне нужен мой конь, — тупо проговорил Натаниэль. — Вы можете найти мисс Хейзл?
Но девушка уже подходила к ним — бледная и испуганная.
— Все… все кончено?
Господин Натаниэль кивнул и рассказал Хейзл то, что недавно узнал от вдовы. Глаза девушки наполнились слезами.
Потом, повернувшись к Питеру Горошине, он, сказал:
— Немедленно выписывайте ордер на арест Эндимиона Лера и отошлите его в Луд новому мэру, господину Полидору Вигилию. А вам, мисс Хейзл, лучше уехать отсюда — вы будете обвинителем на суде. Остановитесь у своей тети, мистрис Айви Пепперкорн, которая содержит лавку в деревеньке Зеленая Кобылка, что под Лудом.
Но запомните одно: ни в коем случае не упоминайте о моем участии в этом деле — это очень важно. В настоящее время в Луде меня не любят.
А теперь, будьте любезны, прикажите, оседлать моего коня.
Голос его прозвучал настолько бесстрастно, что Хейзл и кузнец, исполненные сочувствия, замерли в трепетном молчании, не найдя нужных слов, наконец, девушка пошла распорядиться.
— Сэр, вы… вы и в самом деле намереваетесь сделать то, о чем сказали вдове… ну, что отправитесь… туда? — обратился Питер Горошина к господину Натаниэлю исполненным благоговения тоном.
Тут в глазах господина Натаниэля вновь зажегся огонь, и он в ярости воскликнул:
— Да, именно туда, к горам и дальше, если потребуется… Буду идти, пока не найду сына.
К дому подвели оседланного коня.
— Прощайте, дитя мое, — обратился господин Натаниэль к Хейзл, взяв ее за руку, и добавил с улыбкой: — Вчера вечером вы вернули меня с Млечного Пути… И теперь мне придется идти земными тропами.
Хейзл и Питер смотрели вслед всаднику, пока он не исчез из виду.
— Ну и ну, — промолвил наконец Питер Горошина, — по-моему, в Доримаре с давних времен не было такого отца, который настолько любил бы своего сына, чтобы рискнуть собственной жизнью.
Глава XXV
Закон подбирается поближе и прыгает
Господин Полидор Вигилий воистину испытал самое огромное потрясение в своей жизни, когда по прошествии нескольких дней после описанных в предыдущей главе событий получил ордер на арест Эндимиона Лера, подписанный законоведом волости Лебедяни-на-Пестрянке, а также снабженный соответствующей печатью. Календула ничуть не ошиблась, сказав, что ее брат полностью находится под влиянием доктора. Господин Полидор, человек ленивый и слабый, упивался своей властью: пользовался всеми почестями, положенными первому гражданину, к слову будет сказано, совершившему государственный переворот, при этом сняв с себя всякую ответственность за содеянное.
И теперь этот чудовищный документ был равносилен попытке отсечь его правую руку. Прежде всего он решил броситься за советом к самому Эндимиону Леру. Всеведущий и находчивый доктор наверняка сумеет превратить в прах и пустить на ветер даже такую грозную вещь, как ордер на арест. Однако почтение к Закону и вера в него глубоко укоренились в душе господина Полидора. Если против Эндимиона Лера выдвинуто обвинение, значит, и он, Полидор, должен предстать перед судом.
У Полидора опустились руки и, тяжело вздохнув, он поднялся. Оставалось лишь призвать Немченса и поручить ему арестовать доктора. Полидор не сомневался, что доктор оправдается перед Судом, и чем быстрей все произойдет, тем лучше, тем скорее господин Полидор вернет себе свою правую руку.
Увидев явившегося по вызову Немченса, господин Полидор по возможности непринужденным тоном произнес:
— Ах да, Немченс! Да… Я попросил вас прибыть, потому что… — тут он слегка усмехнулся, — я получил ордер… конечно, это недоразумение, что, несомненно, выяснится на суде… Словом, законовед Лебедяни прислал ордер на арест… не кого-нибудь, а самого доктора Эндимиона Лера!
Он вновь усмехнулся.
— Да, Ваша честь, — молвил Немченс без всякого удивления, даже с некоторой суровостью.
— Ерунда какая-то, не правда ли? — заметил господин Полидор.
Немченс прокашлялся.
— Убийца — он убийца и есть, Ваша честь, — сказал Немченс. — Мы, то есть я и моя жена, прошлым вечером гостили в Зеленой Кобылке — кузен моей половины содержит там таверну, вчера он праздновал свою серебряную свадьбу. Среди приглашенных оказались обвинительница и ее тетка, скажу одно: не всегда можно отвертеться. Подробностей пока излагать не стану.
— Надеюсь, надеюсь на это, Немченс, вы, как я успел заметить, забылись в моем присутствии.
И господин Полидор устремил свирепый взгляд на явно не думавшего раскаиваться Немченса. Однако позиция, занятая сим достойным мужем, несколько смутила его.
По прошествии двух часов, после делового утра, посвященного профессиональным визитам, и не только профессиональным, Эндимион Лер сел за обеденный стол. Во всем Луде нельзя было найти более счастливого человека — он стал самым влиятельным лицом в городе, с ним по всякому делу советовались чиновники, что же касается вселявшего в него ужас Шантеклера… ну, что ж, он благополучно вырвал у этого господина жало. В то утро доктор полакомился печеными плодами боярышника, и теперь его ждала более сочная трапеза. Но не суждено было Эндимиону Леру ее вкусить. В дверь дважды громко постучали, после чего раздался голос капитана Немченса, потребовавшего немедленно проводить его к доктору. Домоправительница не хотела его пускать, объяснив, что доктор строго-настрого запретил беспокоить его во время трапезы, однако капитан грубо отстранил ее.
