Перекрёсток был просторным, с двойным оборотным тоннелем, ведущим в депо. В прежние времена, когда всё здесь функционировало в штатном режиме, любому, кто хотел повернуть на перекрёстке, приходилось заезжать в депо. Сейчас налево никто не ездил – там прописалась речка, – ходили исключительно пешком, так что оборотный тоннель свою основную функцию утратил, а депо использовали в качестве парковки «дежурных» дрезин.
До всего этого Вадим додумался самостоятельно, без сторонних разъяснений. Хотел было выдать на-гора рацпредложение: оставлять дрезины прямо на перекрёстке, но вовремя сообразил, что однопутка исключает этот вариант, и промолчал. В общем, ясно, что без депо не обойтись.
Перед тем как свернуть направо, Гвоздь провёл боевой расчёт.
– Вадюха, ты как стреляешь?
– Ну… В общем… Гхм…
– Короче, сумеешь безопасно прикрыть товарища в движении?
– Так… В движении? – Вадим сделал умное лицо – хотя и не видно ничего, по привычке сделал, повадки Погибшего Мира ещё не скоро сменятся навыками сумеречного подземелья. – Можно попробовать, но… Гарантировать не могу.
– Пробовать будешь на тренировке. Не уверен, так и скажи.
– Не уверен.
– Ясно. Тогда ты идёшь впереди, мы будем прикрывать.
– С дробовиками?!
– Хм… Сообразил, молодец. Нет, конечно. Ты нам дашь автоматы, мы тебе выделим дробан.
Вадим взял паузу.
– Ты чё, не доверяешь нам? – верно истолковал Гвоздь замешательство спутника.
– Да нет… Просто… Эмм…
– Мы с детства возимся с оружием. Если до дела дойдёт, я тебе жизнь в залог даю, ни одна пуля тебя не ужалит, всё в цель улетит.
Если до дела дойдёт, пули против СТРАННОГО вряд ли помогут. Меня больше напрягает, что я пойду впереди, а вы сзади, причём с моими автоматами…
– Я с дробовика никогда не стрелял. Есть какие-то нюансы, которые мне нужно знать?
– Да какие тут нюансы? Вот смотри: фонарик, предохранитель, спуск, цевьё. Включил фонарик, «выключил» предохранитель, идёшь, светишь. Появился враг – жмёшь на спуск, передёргиваешь цевьё, опять жмёшь. Шесть патронов в «трубе», один в стволе. Главное, назад не стреляй, там мы будем. Короче, ничего сложного.
– Хорошо, давайте сделаем так.
Провал находился в противоположном от входа конце депо, и если бы Вадима не предупредили, он бы не сразу обратил на него внимание.
На последней четверти депо пол уходил вниз, обнажая неровные края разрыва с торчащими во все стороны усами арматуры.
Больше всего это было похоже на… Так, вот эта категория одинаково подходит к обоим мирам, канувшему и нынешнему: на плоскую консервную банку, допустим, из-под шпрот, в которой крышку с одного конца продавили, но передумали открывать до конца и бросили.
Самое начало спуска было в бетоне, а дальше-глубже всё обильно заросло лесом.
Подствольный фонарь на дробовике бил на добрую сотню метров, так что Вадим быстро увидел всё что надо и пожал плечами.
Спуск, бетон, лес. Ничего особенного. В смысле ничего такого, что заставляло бы «кровь стыть в жилах».
Однако у попутчиков были другие ощущения.
– Э, Нуб, хорош туда светить! – свистящим шёпотом потребовал Корсар. – Свети в пол, не привлекай внимания…
Хм… Внимания – кого? Или чего?
– Здесь никого нет, – заявил Вадим, но в провал светить перестал и направил луч в пол в пяти метрах перед собой.
– И слава богу, – нервно шепотнул Гвоздь. – И ты это… Потише. Не надо – в голос…
– Как скажете, – послушно прошептал Вадим.
Не было здесь ничего ТАКОГО. По крайней мере, в настоящий момент не было. Трудно объяснить, почему Вадим был уверен в этом, но он чувствовал: сейчас здесь пусто.
У колодца и перед атакой краулеров был целый букет специфических ощущений, казалось, организм кричит: эй, парень, тут всё очень плохо, надо уносить ноги!
Сейчас организм сладко посапывал в полудрёме, как то саботажное «ухо», на всех подряд перекрёстках источавшее благостную рябь без красных точек.
Будучи товарищем начитанным и насмотренным, Вадим прекрасно знал, что организм гораздо старше сознания. Это древняя, плохо изученная и неразгаданная до конца сущность, обладающая множеством «анализаторов», с переменным успехом оповещающих владельца – носителя сознания об изменениях обстановки и всяческих опасностях.
Другой вопрос, что человек, особенно городской житель, за последние столетия напрочь разучился понимать и различать эти сигналы и сплошь и рядом их игнорирует.
Так вот после первой «реинкарнации» Вадим стал лучше понимать сигналы своего разложенного на атомы и вновь собранного воедино организма. Ну, по крайней мере, так ему показалось…
Дрезины были неподалёку от входа, числом две единицы.
В полном безмолвии забрали крайнюю и потихоньку покатили в тоннель, двигаясь крадучись, на цыпочках.
– Тише! – шёпотом вызверился Корсар, когда колёса легонько громыхнули на стыке.
Было желание уточнить: это кому «тише», дрезине, что ли? Ага, железяка вне очереди примет ваши замечания и рассмотрит их в кратчайшие сроки…
Однако Вадим не стал шутить. Спутники на взводе, есть вариант, что реакция может быть неадекватной.
Так и толкали дрезину до основного тоннеля, молча, двигаясь на цыпочках. И только выбравшись на магистраль, спутники Вадима разом облегчённо вздохнули – ну всё, гора с плеч!
Гвоздь, утирая пот со лба, расслабленно резюмировал:
– Хорошо зашли. Везучий ты, Вадюха…
* * *
Дрезина была комбинированная, с небольшим мотором и бачком для топлива, рычагом ручной тяги и тормозом.
По каким-то причинам компания проигнорировала мотор и покатила на ручной тяге. Доискиваться до сути Вадим не стал, в этом Подполе Погибшего Мира его научили: если люди делают нечто, что кажется тебе нерациональным, не спеши умничать, подожди немного. Со временем проявятся все поводы и резоны, причём без лишних вопросов с твоей стороны.
Распределение обязанностей внутри экипажа было вполне ожидаемым: Вадим с Корсаром попеременно качали рычаг, а Гвоздь светил фонарём по ходу движения и мудро «рулил» под мерный перестук колёс.
Двигались неравномерно, в некоторых местах катили быстро, а кое-где, повинуясь указаниям рулевого, сбавляли скорость до минимума. Иногда даже приходилось притормаживать.
Вскоре Вадим вывел закономерность в изменениях скоростного режима.
На участке пути между депо и Гранитом тоннель был не сплошь из тюбингов, регулярно попадались отрезки каменной и кирпичной кладки, с арочным сводом. Так вот в этих старых тоннелях рельсовое полотно хорошо сохранилось, чего не скажешь о некоторых путевых зонах, затянутых в тюбинги.
