Той женщиной была мать Вадима, и она слабыми руками держала огромный «ЗИЛ», наехавший на коляску своего ребенка.
И откуда что взялось? Никогда в жизни ничего подобного не было…
– Арр-ррр… – рыча, как раненый лев, Вадим рванул лом что было сил…
Стыковые накладки с ржавым чавканьем разломились, и рельс наконец-то завалился набок.
– Ай, б…!!! Да я просто бог… – обессиленно хрипя от счастья, Вадим бросился за дрезиной.
Бежал не быстро, сил не было, всё потратил на проклятый рельс.
Бежал и молил всех вместе взятых тоннельных богов – если они есть тут, эти боги: «Только бы не упасть… только бы догнать…»
Догнал, свалился на дрезину, ухватился за рычаг и принялся качать, с трудом переводя дыхание.
Рёв мотовоза неотвратимо приближался.
– Если весь этот напряг был напрасным – застрелюсь… Да-да, и буду потом с фантомной дыркой гулять всю оставшуюся жизнь…
Вадим не успел отъехать от сервиса и на сотню метров – сзади послышался скрежет, грохот…
И – тишина.
Только скрипит рычаг дрезины да легонько постукивают на стыках колёса.
– Да неужто ты «сел на мель», родной мой…
Так, а это что за звуки?
Сзади, рассеянный тоннельным эхом, доносился отборный мат, причём в хоровом исполнении.
– О, как это прекрасно!
Люди недовольны и громко выражают эмоции.
– Извиняйте, люди. Я вообще-то по жизни вовсе не пакостник. Просто обстоятельства так сложились…
Глава 7
Нейтраль
На перекрёстке возле депо и речки Вадим на минуту остановился.
Надо было определиться с маршрутом.
Про депо он знал, что там тупик и провал в Неведомое.
Про речку не знал вообще ничего. Если там такая же обстановка, как на перегоне от шлюза до руддвора, с провалами и водоворотами, в одиночку будет пройти либо очень непросто, либо не пройти вовсе.
Раздумывал Вадим недолго и в итоге решил вернуться на маршрут Мусаева.
Правда, Гвоздь сказал, что там обвал… Но стоит ли теперь верить этому заочно дохлому ублюдку?
– Вот забавно будет, если ты не соврал, хрюндель вафельный, – пробурчал Вадим, разгоняя дрезину. – Тогда точно придётся в одно лицо форсировать речку…
Проезжая станцию, Вадим даже не притормозил. Только помахал открытой двери кафе, как старой знакомой.
– Эй, там – я до сих пор жив и даже не в рыжиках! Привет от Гвоздя с Корсаром…
Гвоздь таки соврал. Не было там обвала.
Перегон был всего один, километра в полтора. Три стрелки на схеме Мусаева указывали только направление, а не разбивку на фрагменты маршрута.
На перегоне было три равнозначных перекрёстка, все их Вадим проскочил без остановки, выполняя посмертную директиву старшего товарища: двигаться по прямой, никуда не сворачивая.
Двигался по прямой, ругал себя последними словами и приносил страшные клятвы, веря в тот момент, что исполнит их неукоснительно.
– Никогда не греть тушёнку в походе! Никогда! Она воняет за километр, и на огонёк заглядывают всякие дрянные гвозди… Никогда не доверять посторонним! Никогда не отклоняться от маршрута! Сказано – прямо, значит, прямо, всё остальное суть ересь и рыжики…
Добравшись до юго-восточной станции, Вадим при помощи ручной «стрелки» загнал дрезину в отстойник и поднялся на платформу.
В трёхпутном отстойнике, похожем на небольшое депо, стояли три дрезины и мотовоз. Никто это дело не охранял, людей видно не было.
Наружная дверь шлюза была гостеприимно распахнута настежь. Плафоны присутствовали, но не горели. Очевидно, здесь электроэнергию экономили с особым пылом. На всех остальных станциях жилых секторов, где довелось побывать, хоть что-то, да светило.
Вадим вошёл в шлюз и постучал кулаком по бронестворкам, прикрывающим бойницу.
Створки нехотя, с недовольным скрипом, приподнялись, в бойнице возникли два лица. К каждому лицу в комплекте прилагался ствол. Судя по калибру, это были дробовики.
– Фонарь опустил, – скомандовал правый.
Вадим опустил луч в пол.
– Лицо освети, – потребовал правый.
Вадим послушно осветил лицо, отдельно посветил в глаза, потом зачем-то высунул язык и, как на приёме у отоларинголога, протянул:
– И-и-и…
– Бухой, что ли? – уточнил правый. – Что-то я тебя раньше не видел. Кто такой, откуда?
– Обязательно проверяйте у всех языки, – серьёзно сообщил Вадим. – Попёрла новая болячка «шахтная буза». Если отказывается показать язык и сказать «и» на три счёта – сразу вали, без разговоров, а то бросится.
– Ну ни фигасе! – удивился левый. – Первый раз такое слышу…
– Ты не пошутил насчёт «шахтной бузы»? – озаботился правый.
– Не-а. На Четвёртом и Пятом уже несколько случаев. Люди выходят из провалов, как чумные, доходят до поселения, а там… Ну, короче, страшное дело…
Зачем, спрашивается, наврал с три короба?
А просто прикололся по причине хорошего настроения. От всех убежал, всего избежал, добрался до конца маршрута – причём сам, всё сам, без помощи мудрых опытных товарищей… Ну, или почти без помощи…
В общем, чувствовал себя на седьмом небе, хотелось радоваться и куролесить.
– Ты кто и откуда? – напомнил правый.
– Вадим Набатов, техник с Восьмого.
– Эка тебя занесло, брат, – присвистнул левый. – А ты как оказался по эту сторону?
– Долгая история, – махнул рукой Вадим. – Если калёным железом пытать не будете, сам рассказывать не стану, ибо не куй и некогда. Мне, ребята, побыстрее домой надо. Впускаете, или как?
– Да без проблем, проходи, – разрешил правый. – Мы всех нормальных пускаем… за умеренную плату. Деньги есть?
– А вот с деньгами туган, забыли выдать.
– Что есть на расчёт?
– Могу сплясать краковяк или песню спеть. Так пойдёт?
– Хм… Петь мы и сами горазды, особенно как подвыпьем и пыхнем как следует, – хмыкнул левый. – Было бы на что выпивку взять… Патроны к автоматам есть?
– Нет, я их для красоты таскаю… Конечно, есть!
– Давай тридцать патронов и заходи.
– Тридцать за вход? Да это же грабёж!
– А ты знаешь, сколько сейчас энергия стоит?
– Да ни фига она не стоит, у вас реактор! Десять, и ни грамма больше.
Насчёт реактора была полная угадайка. Есть ли в Нейтрали рабочий реактор, Вадим точно не знал.
