Когда Вендель вспоминал о тюрьме, его прошибал пот, ноги подгибались, к горлу подступала тошнота. Пару раз его даже вырвало. И в то же время он забыл почти все, что случилось с ним в те несколько дней.
Образы в его сознании расплывались, казались искаженными. Вендель даже не помнил лицо палача, хотя эти черты должны были бы навсегда врезаться в его память. Мастер-медикус обработал рану на его руке и осмотрел ноги.
— Не волнуйтесь, Вендель, — сказал он. — Вы поправитесь. Вскоре будете бегать, как молодая лань.
Вендель ему не поверил. Сама мысль о ходьбе вызывала адскую боль. Хромая к уборной, чтобы облегчиться, юноша чувствовал, как ноют ступни, будто он ходил по иглам. Каждый шаг отдавался болью, но Вендель не позволял никому помогать себе.
В дверь постучали, и в комнату вошла мать. В руках она несла поднос.
— Ты проснулся, сынок! — воскликнула она и тихо рассмеялась.
Катерина Фюгер поставила поднос, села на край кровати и погладила сына по голове, запустив пальцы в каштановые вихры.
— Тебе уже лучше?
Вендель пожал плечами.
— Мне кажется, жар спал.
Женщина коснулась ладонью его лба.
— Да, тебя больше не лихорадит. Отец будет рад услышать, что ты поправляешься.
— Папа, наверное, злится на меня. — Вендель потупился.
Мать взяла его за подбородок и посмотрела в глаза.
— Глупости, мальчик мой. Он очень рад, что ты вернулся домой живой.
— Жители Эсслингена будут настаивать на том, чтобы привлечь меня к ответственности.
Теперь потупилась Катерина.
— Вчера оттуда приехал гонец. Совет Эсслингена требует немедленно выдать тебя им.
Вендель знал, насколько болезненно воспринимает мать всю эту ситуацию. Катерина Фюгер родила восьмерых детей, и только Вендель дожил до юности. Все его братья и сестры умерли в первые дни после рождения. Почти все. Элизабета, родившаяся через два года после него, умерла на третьем году жизни.
Вендель вцепился в покрывало.
— Что теперь будет?
Катерина погладила его по щеке.
— Не знаю, малыш. — Она взяла с подноса кружку. — Вначале тебе нужно выздороветь. Пей.
Вендель взял у нее кружку и с наслаждением отпил горячий сладкий напиток.
На лестнице послышались шаги, и в комнату вошел отец.
— Вендель, как я рад, что тебе стало лучше. Жар спал?
Вендель слабо улыбнулся.
— Я чувствую себя неплохо, но в таком состоянии в Урах не поехал бы.
Эрхард Фюгер хлопнул себя по коленке.
— Ну вот, пожалуйста. — Он обеими руками указал на сына. — Раз он начал шутить, то, считай, и в самом деле выздоравливает. А новости от нашего совета быстро поставят его на ноги. — Эрхард замолчал.
Вендель закатил глаза.
— Совет единогласно постановил, что не станет выдавать тебя эсслингенцам. Мы проведем собственное расследование. Но уже сейчас никто не верит в то, что ты как-то связан со смертью того бедняги. Все считают, что ты слишком умен, чтобы бросить свой нож рядом с телом.
Вендель зажмурился. Да, это были хорошие новости. Но ведь дело на этом не кончится. Случившееся означало, что Вендель стал пленником в Ройтлингене. Ни жители Эсслингена, ни де Брюс не оставят его в покое и схватят, как только он покинет пределы города. Зачем выздоравливать, если его ждет пожизненное заточение в родном городе?
Ему во что бы то ни стало нужно вспомнить, что же тогда случилось в Адлербурге!
* * *
«Хорошо-то как!» — думал Конрад Земпах, сидя на постоялом дворе «У колодца» и наслаждаясь пивом. После своеобычного воскресного обеда в кругу семьи — приходилось сидеть за одним столом с супругой, тремя малолетними дочерьми, глуховатой тещей и слугой — Конрад с головой погрузился в разнузданное веселье трактира. Здесь он был среди настоящих мужчин. И хотя не все принадлежали к высшему сословию, тут смеялись над одними и теми же шутками, радовались вкусу пива, ароматной пище, красоткам-служанкам.
— Эй, девица! Ты-то мне и нужна! — Земпах шлепнул пробегавшую мимо служанку по заду и взял у нее с подноса еще одну кружку пива.
Девчонка чуть не потеряла равновесие от неожиданности, и все в трактире расхохотались.
Земпах поднес кружку к губам, но замер, увидев вошедшего в зал Иоганна Ремзера. Ну почему именно сейчас?! Проклятье, неужели этот Ремзер не мог подождать? Сосед Земпаха только что намекнул, что заинтересован кое в каком дельце, связанном со скоропортящимся товаром. При этом он так выразительно посмотрел на молоденькую служанку, подавшую ему кружку вина, что Земпах, естественно, тут же оживился. Но сделка сорвалась — глава совета шел прямо к нему. Его сопровождал Эндерс фон ден Фильдерн, у которого было такое выражение лица, точно вюртембержцы только что захватили Шелькопфскую башню.
— На пару слов, Земпах, — сказал Ремзер, останавливаясь у стола.
Это был дурной знак. По этикету полагалось сесть за стол, заказать себе еду и выпивку, поболтать о том о сем, а потом уже переходить к делу. Но предстоящий разговор с главой совета скорее напоминал допрос.
Новый знакомый Земпаха сразу понял намек и пересел за другой стол. Помедлив, Ремзер и фон ден Фильдерн уселись на лавку.
— Есть новости, — без экивоков начал Ремзер. — Плохие новости. Прибыл гонец из Ульма.
Земпах удивленно вскинул брови.
— Из Ульма? Ну и что?
Глава совета кивнул и подал Эндерсу знак. Фон ден Фильдерн вытащил из рукава свиток, но прежде чем он начал читать, к столу подошла служанка.
— Что будете заказывать, господа?
— Не сейчас! — рявкнул Ремзер, отгоняя ее взмахом руки.
Фон ден Фильдерн откашлялся, потер узловатые пальцы и начал тихо читать:
— «Уважаемый глава совета, уважаемые члены городского совета свободного города Эсслинген! От имени судейской коллегии свободного города Ульм хотим сообщить вам следующее: в прошлый четверг, 10 июня, трактирщик на одном из постоялых дворов в городе обратил внимание на некоего мужчину. Трактирщик услышал, как незнакомец хвастает, будто совершил в Эсслингене убийство, за которое, однако, повесят другого. Вышеупомянутый трактирщик повел себя как достойный гражданин нашего города и сразу же позвал стражника. Кроме того, он слышал, что за поимку беглого убийцы в вашем городе объявлена награда. Подозреваемого препроводили в тюрьму, и наш палач допросил его с пристрастием. Симон Брехт, подмастерье каменщика, сознался в том, что ночью 7 июня убил Бенедикта Ренгерта, сына винодела Йоста Ренгерта. Нанеся жертве многочисленные удары ножом, он оставил рядом с телом орудие убийства, зная, что вышеупомянутый нож ранее принадлежал некоему Венделю Фюгеру. Неизвестный нанял Симона Брехта для совершения данного преступления, от него же убийца получил и нож. По словам обвиняемого, лицо сего неизвестного изуродовано приметным шрамом. Таково было его признание. Исходя из вышеизложенного, мы просим городской совет Эсслингена и его главу сообщить нам, как надлежит поступить с преступником. С глубоким уважением, Фридхольд Видмер, судья в свободном городе Ульм».
