– Согласен, – вставил реплику Володька. – Хотя встречаются исключения…
– Так вот, – продолжил я, – когда он ответил, что не звонил мне, я спросил, звонил ли он своему водителю, то есть Левакову, во вторник вечером. Оказалось, что и Левакову он не звонил. Последний раз Ионенко видел Левакова как раз тогда, во вторник, когда Леваков привез его домой, после чего исполнительный директор водителя своего отпустил. Было это в седьмом часу вечера. Еще Ионенко сказал, что ничего необычного в поведении своего водителя он не заметил, а когда я спросил его, что за человек был Василий Леваков, Геннадий Викторович ответил, что тот отличался исполнительностью и на него всегда можно было положиться. Больше ничего особенного о Левакове Ионенко не знал, поскольку они были людьми разного круга. На мой вопрос о том, не смущало ли Ионенко то, что Леваков сидел, Геннадий Викторович ответил, что это обстоятельство его не смущало и что, дескать, оступиться может каждый… Потом я спросил, была ли у Левакова девушка, на что исполнительный директор как-то очень быстро ответил, что, кажется, была, но он о ней ничего не знает. Я напомнил ему, что она работает в их компании ведущим специалистом и зовут ее Наташа Челнокова. Геннадий Викторович сделал вид, что вспомнил, что навело меня на мысль о том, что Ионенко знал о той Наташе больше, нежели мне говорил…
– Справедливо, – заметил Володька.
– Спасибо. Так вот, я спросил, можно ли с ней поговорить. Ионенко ответил, что уехала в Чебоксары, взяв отгулы или неоплачиваемый административный отпуск. По семейным, дескать, обстоятельствам. Номера сотового, чтобы ей позвонить, он не знает. И никто здесь ее телефон не даст, поскольку сотрудникам компании это категорически запрещено…
– Ну-у, это, в общем, такое правило… – вставил Володька.
– Знаю, – кивнул я, – поэтому и отстал от него с этим вопросом и решил обратиться к тебе, помнишь?
– А то, – ответил Володька. – Ты как клещ. Уж если вцепишься, то уже не отвяжешься. Ладно, давай дальше про Ионенко.
– Ну, что дальше… – воодушевился я. – Потом я спросил про охоту, всегда ли Леваков с ними ездит. Геннадий Викторович ответил, что всегда, но было видно, что он насторожился. Конечно, теперь-то я понимаю, почему, но тогда мне оставалось только гадать… А потом Ионенко стал провоцировать меня на конфликт. Наверное, для того, чтобы иметь основания вспылить, психануть и отказаться продолжать со мной разговор. Ну, я острые углы обошел, как мог, но наш разговор на этом все равно закончился, и мы распрощались. Ни с генеральным директором Колупаевым, ни с председателем совета директоров компании Дунаевым мне поговорить не удалось, да я особо и не рвался…
– Ты звонил Челноковой? – спросил Володька.
– Да. И мне сказали, наверное, ее мама, что Наташа умерла. Ее сбила машина в пятницу вечером. Водитель с места происшествия скрылся… Я ничуть не сомневаюсь, что это было подстроено. Эта троица нашла человека, заплатила ему, и он на угнанной машине сбил Челнокову. Она умерла в «Скорой помощи», по дороге в больницу.
– Печально, – грустно констатировал Коробов.
– Да, – согласился я. – Угробили ни в чем не повинную девушку. Но это, в общем-то, понятно: после сокрытия убийства охотника Вострикова в калужских лесах, после того как они забили насмерть Василия Левакова, им уже нечего было терять. Что два трупа, что три – какая теперь разница?
– А Гугенот? Ты с ним виделся? – спросил Володька.
– Да, – ответил я. – Сразу после разговора с Инной Леваковой.
– Рассказывай, – попросил Коробов.
– Ну, это тоже отдельная история. Где его найти, мне подсказала Инна. Он, по ее словам, часто бывает в кафе-баре «Марыся», что на Востряковском проезде. У него в этом кафе-баре в отдельном кабинете типа офис…
– Ну, это ни для кого не секрет, – заметил Коробов.
– Для меня это было новостью, – заметил я и продолжил: – После разговора с Инной я пошел в это кафе. Спросил у бармена, здесь ли господин Гугенот. Бармен ответил, что у себя, в кабинете за занавеской из бархата. Еще я поинтересовался его полным именем, и бармен назвал его – Федор Николаевич Гугенотов. Ты же понимаешь, вот прихожу я к такому известному авторитету и говорю: «Привет, Гугенот! Как дела, братан?» Меня спрашивают, кто я такой и чей. Я отвечаю, дескать, я писака-журналист из телекомпании «Авокадо». Пришел-де к братану Гугеноту интервью брать. Как ты думаешь, что после этих слов со мной сделают? Правильно! Меня погонят в три шеи, а возможно, еще и в морду дадут так, что мало не покажется. Но если я обращусь к человеку уважительно, буду знать его имя-отчество, спокойно и убедительно объясню причину своего появления, то, скорее всего, и ко мне отнесутся с пониманием, кто бы там ни сидел в кабинете за бархатной занавесью. Я, собственно, так и сделал. Подошел к кабинету Гугенота и вежливо так кашлянул в кулак. Это было услышано, занавесь раздвинулась, и я увидел суровое лицо немолодого уже мужчины с тяжелой челюстью и одним стеклянным глазом. «Одноглазый» посмотрел на меня и спросил, чего мне нужно, назвав меня любезным.
– Даже так? – удивился Володька. – Эта компания не без юмора.
– Именно, – ответил я. И не удержался, чтобы не добавить: – Настоящие короли всегда вежливы… Я, значит, отвечаю одноглазому, что мне, дескать, необходимо переговорить с господином Гугенотовым на тему убийства одного его знакомого по имени Василий Леваков. На его вопрос, не следак ли я, ответил, что нет, и по полной форме представился: кто я, откуда и зачем – мол, веду журналистское расследование убийства Васи Левакова. Одноглазый поначалу хотел мне вежливо отказать в аудиенции с Гугенотом, но тут вмешался сам авторитет и милосердно разрешил мне войти в его кабинет. Ему, наверное, стало любопытно. Да и не каждый день к нему приходят брать интервью… Ну, я вошел, присел, как мне было предложено, от выпивки отказался и угостился виноградом. Меня попросили показать ксиву – я показал удостоверение сотрудника телекомпании…
– Ну и какое впечатление произвел на тебя Гугенот? – спросил Коробов.
– Представительный мужчина, – усмехнулся я. – Спокоен, как могильный мрамор. Сильный. Такой, если чего задумал, никогда не отступит.
Володька хотел что-то добавить, но смолчал.
– Гугенот уточнил у меня, что я хочу конкретно знать, – продолжил я, – и я его спросил, причастен ли он к смерти Василия Левакова…
– Что, прямо так и спросил? – поразился Коробов.
– Ага, – ответил я. – Прямо так и спросил.
– Ты меня удивляешь… И что Гугенот?
– Ничего, – пожал я плечами. – Назвал меня наглецом. На что я сказал, что я вовсе не наглец, просто работа у меня такая… Вот и теперь веду журналистское расследование, поскольку так получилось, что труп Левакова обнаружил именно я, и мне больше ничего не остается, как попытаться раскрутить эти события и разобраться в них, ведь моя профессия – криминальный репортер. Гугенот, очевидно, хорошо чувствовал, когда ему врут, а когда говорят правду, поэтому честно ответил, что к смерти Левакова не имеет никакого отношения и что с некоторых пор у него с Леваковым стало все ровно, когда он забрал у него в счет долга его раритетную «Волгу». Я поинтересовался, что это был за долг такой, и Гугенот сказал, что Левакова все четыре года «грели» на зоне. А он, когда вышел, «грева» этого не отработал, что совсем не по понятиям… Вот и получился долг за ним. Когда Гугенот забрал «Волгу» Левакова, он списал ему все долги. Так что мотива убивать бывшего члена своей бригады у Гугенота не было. Кстати, «Волга» стояла около этого особняка на Верхней Красносельской, куда Наташа вызвала по телефону Левакова…
