– И котел один только остался. Николай доложил, что один из котлов сорвало с фундамента. Значит, придется идти малым ходом, да еще раком пятиться! Позор на мою голову!
– Какой же это позор, когда безоружное судно немецкую подлодку потопило? Я сам видел пятна солярки у носа.
– Да? Ну хоть какая-то радость.
Дали «малый назад», развернулись, да так и шли. В носовом трюме поставили кока – смотреть, не прибывает ли вода. Людей на корабле не хватало, и приходилось нести вахту через четыре часа. И только человек, отстояв свою вахту, успевал поесть и немного вздремнуть, как приходилось заступать на рабочее место снова.
Помпа справлялась с откачкой. И так, малым ходом, кормой вперед, судно добралось до Молотовска.
Когда судно входило в гавань, Володя увидел уже знакомые ему берега. Так это же Северодвинск! Правда, в годы войны он назывался по фамилии видного политического деятеля той эпохи. Располагался он в 35 километрах от Архангельска. Вот только о роли в приемке и перегрузке в вагоны железной дороги грузов, прибывших с полярными конвоями Архангельска и Мурманска, знают все, а о важном вкладе города, порта и судоремонтного завода № 402 – только местные жители.
Причал завода № 402 трудом многих заключенных был удлинен почти до восьмисот метров и мог одновременно принимать для разгрузки до пяти крупнотоннажных судов. Из сорока судов, прибывших в 1943 году с конвоями, двадцать восемь разгружались в Молотовске. А нефтеналивные суда – только там, поскольку 402-м заводом были изготовлены и установлены четыре огромных нефтеналивных танка. Сам же 402-й завод осуществлял ремонт поврежденных советских и иностранных судов. Полуголодные, проживающие в бараках рабочие осуществляли ремонт быстро и качественно.
Кроме того, завод вел еще строительство кораблей. В 1941 году на недостроенном заводе уже была осуществлена закладка линкора «Советская Белоруссия».
В дальнейшем завод вырос в современное предприятие по выпуску подводных лодок, а город был переименован и засекречен.
Корабль «С. Перовская» был подведен буксиром к причальной стенке завода и поставлен на ремонт. Одновременно велась разгрузка грузов из трюмов.
Капитан метался между управлением порта и мастерами завода.
– Ты бы сидел на судне, Володя, – попросил он. – Не ровен час, увидят тебя в городе. Ты на зимовке должен быть.
– Так ведь нет уже зимовки, погибли все. И в городе меня не знают – я в Молотовске в первый раз, – соврал Владимир.
Глава 6. Молотовск
Ремонт на судне шел полным ходом. Когда рабочие поинтересовались, откуда пробоина, Володя честно ответил, что они протаранили и потопили подводную лодку.
– Расскажи! – пристали они, даже работу побросали.
Володя рассказал, как сначала лодка обстреляла их из пушек, а потом всплыла в непосредственной близости от судна.
– Акустики их подвели: мы же стояли, – объяснил он. – Вот лодка прямо перед нами и всплыла. Что нам оставалось делать? Пришлось топить.
– Что-то у тебя лихо получается, – заметил пожилой рабочий.
– Спроси у других членов команды, – обиделся Володя.
Другой рабочий вмешался:
– Вечно ты, Михалыч, не веришь. Посмотри: на форштевне и скуле, где вмятина, даже следы чужой краски остались. Посудина ваша хоть и старая, а железо крепкое, на совесть делали. Нонешние тарана не выдержали бы.
Вмятину выправили, наложили латку и закрасили. Другие рабочие ремонтировали радиорубку и ходовой мостик, поврежденные снарядами.
Сложнее всего дело обстояло с котлами.
Владимир понял, что ремонт не обойдется двумя днями, и пошел к капитану.
– Федор Савельевич, разрешите?
– Заходи!
Капитан был в хорошем расположении духа и даже напевал что-то себе под нос.
– Садись, герой!
– Я не герой, герои на фронте.
– Что ты, как красна девица, себе цену набиваешь? Лодку потопил?
– Так не я один – всем кораблем.
– Это ты молодец, что признаешь. Ты за чем пожаловал?
– В город бы мне сходить. Я уж два месяца как не мылся, скоро запаршивею. В баню хочу, на дома, на людей посмотреть.
– Правильно. Ладно, не хотел я говорить, но ты меня вынудил. Все документы полярников я сдал в управление порта, в том числе и твои. Обсказал, что пристали мы к острову Вайгач, а там одни геройски убиенные зимовщики – оборонялись до последнего патрона. Зимовье разрушено подчистую. Они подтвердили, что полярники на связь давно не выходят. Так что по документам тебя нет.
– Как нет? Вот он я, перед вами, живой сижу.
– Э нет, ты не дослушал! Ежели бы ты туда сам пошел, тебя бы живо загребли и определили бы на Большую землю или в Амдерму. Мне это надо? У меня, почитай, треть экипажа погибла. Кто же в здравом уме от себя человека отпустит?
Володя расстроился. На документы, пусть и чужие, он рассчитывал.
Капитан ухмыльнулся:
– Я, брат, все продумал. Помнишь того, кто у пулемета убитым лежал?
– Я даже лица его не видел.
– Он детдомовский и из всех погибших лучше всего тебе подходит. Он из пролетариев, и документы в порядке. Так что с сегодняшнего дня быть тебе Александром Оглоблиным.
Вот дела! За короткую жизнь в этом времени он уже который раз меняет имя и фамилию. Впрочем, может, это и не так плохо, документы настоящие, капитан в курсе и лишнего нигде не сболтнет.
– Ну что, Санек, согласен?
– А у меня есть выбор? Ведь вы уже все сами за меня решили.
– Тогда держи документы. Изучи их, чтобы наизусть знал. Там же и пропуск в порт.
Володя встал.
– Мне бы еще… – Он замялся. – Деньги нужны, хоть немного. На баню хотя бы.
– Конечно, это можно. Ты ведь у нас теперь Оглоблин? А ему жалованье причитается. Получи, – капитан достал из железного ящика деньги, отсчитал.
Володя расписался в ведомости.
– Так я пошел?
– Ты хоть знаешь, где баня?
– Язык до Киева доведет.
– Отпускаю тебя на трое суток – вроде увольнительной. Все равно ремонт раньше не закончат. Вымойся, постригись, а то оброс ты на своем острове, на пугало похож.
И в самом деле. Володя привык к короткой флотской стрижке, а сейчас волосы, как у бомжа, космами висят.
Выйдя из порта, он поинтересовался у прохожих, где парикмахерская.
Она оказалась рядом и находилась при бане. Удобно, почти как в рекламе – шампунь и кондиционер в одном флаконе.
– Как будем стричься, морячок?
– Под машинку.
