Когда мы вернулись в комиссариат, Гарсон не стал рваться допрашивать задержанного. В его глазах светилось страстное желание узнать – похожая на любую другую страсть. Я рассказала ему, какую тактику собиралась применить. Задержанный был испуган, возможно, он не принадлежал к числу привычных правонарушителей, его отпечатки в наших архивах отсутствовали. Мой напарник начал:
– Стало быть, металлолом собираешь?
– Да.
– И что с ним делаешь?
– Продаю. Мне за него платят, и я доволен.
– Хорошо, а с собаками как?
Мимолетный огонек блеснул в его глазах.
– Что вы сказали?
– Начну с другой стороны. Ты знаешь Игнасио Лусену Пастора?
– Нет.
– Взгляни-ка на эту фотографию. Узнаешь его?
– Нет, не знаю, кто это. А что это с ним, почему он такой?
– Он уже, можно сказать, никакой, его убили.
Изможденное лицо Марсаля еще больше побледнело. Настал мой черед.
– Ну а Валентину Кортес ты знаешь?
– Нет.
– Я тебе объясню. Это была женщина, занимавшаяся обучением собак, очень красивая блондинка. Я говорю «была», потому что она тоже погибла. Была растерзана обученной собакой. Убита. Ты меня слушаешь?
– Послушайте, к чему вы клоните? Я не знаю, о чем вы толкуете.
– Знаешь. Кое-кто нам все рассказал. Известно, что ты замешан в историю с собаками, а тот, кто сообщил нам об этом, уже сидит в тюрьме. Этот человек назвал твое имя и адрес, а самое интересное, он поклялся судье, что тех двух людей, которых ты якобы не знаешь, на тот свет отправил именно ты. Так что будет лучше, если ты перестанешь притворяться.
– Ублюдок! – выкрикнул он.
У меня забилось сердце, наконец мы добрались до сути. Гарсон отошел назад, отдав инициативу мне.
– Речь идет о двух убийствах, так что сам понимаешь, во что ты влип.
На лбу у него выступил пот, подбородок задрожал.
– Да я муху не могу убить, поверьте. Я расскажу… расскажу вам всю правду, все, что знаю, Богом клянусь. Чтобы я убил? Одно дело – красть собак, с которыми, кстати, я хорошо обращался, поверьте, и если иногда случалось подержать их пару дней дома, я даже на собственные деньги еду им покупал, чтобы они не голодали. Между нами завязывалась настоящая дружба, нет, правда.
Он торопился все выложить, но у него то и дело прерывался голос. Я должна была бы сразу же догадаться, как только его увидела: этот недоумок был подручным, а потом и преемником Игнасио Лусены.
– Как вы их крали?
– Мы ехали…
– Кто «мы»?
– Лусена и я.
– Значит, ты его знал.
– Да, но мне сказали, что он отошел от дел. Я не знал, что он умер, честное слово.
– Продолжай.
– Мы приезжали в питомник ночью. Перелезали через забор, и он начинал отвлекать собаку-сторожа. Он был большой мастер на такие штуки. До собак он даже не дотрагивался. Остановится рядом, а потом медленно перемещается, куда ему надо, и собаки на него лают, но не нападают. Он говорил, они чувствуют, что он их не боится. А я тем временем засовывал нужную собаку в клетку, которая была у нас с собой, и мы покидали питомник той же дорогой. Вот и все.
– А кто у тебя был в напарниках после Лусены?
– Мой зять. Но мы никогда животным вреда не причиняли, я вообще собак люблю.
– Не больно-то ты их любил, если знал, что украденные тобой собаки будут участвовать в боях.
Он на миг замер.
– В боях? Я не знаю, о чем вы говорите, Богом клянусь! Я встречался с этим типом, передавал ему собаку, он мне платил, и все. Он даже имени своего мне не называл и адреса тоже. Зато обо мне знал все, и теперь я понимаю, для чего, урод поганый! Послушайте, я вас заверяю, я клянусь вам…
Если ему действительно не было известно имя, то задача осложнялась.
– Не нужно столько болтать. Послушай меня: думай о том, что говоришь, потому что, как видишь, нам не до шуток.
– Хорошо, но вы мне верите, правда? – Теперь у него дрожал не только подбородок, но все тело сотрясалось чуть ли не в конвульсиях.
– Я начинаю тебе верить, успокойся. Кого ты еще видел во время этих встреч?
– Никого, Богом клянусь! – Он вдруг заколебался. – Ну, один раз видел блондинку, о которой вы говорили, но не разговаривал с ней. Я даже не знал, что ее убили, Богом клянусь!
– Не читал об этом в газетах, не смотрел по телевизору?
– Нет, клянусь! У меня свои дела. Если бы я про это узнал, то сбежал бы из дома или перестал бы встречаться с этим типом! Не хочу быть замешанным во всяких грязных делах, я не уголовник.
– Хорошо, поняла, и перестань клясться, я тебе верю. Таким образом, обычно ты встречался только с ним.
– Да. Иногда он приходил со своей женщиной, но мы с ней тоже не разговаривали.
– Ты имеешь в виду, с женой?
– Да.
От внутреннего напряжения кровь застучала у меня в висках и заныло в затылке.
– Так-так, и на какой машине они приезжали?
– Я ни разу ее не видел. Мы встречались на одной из улиц в Сагрере вечером. Они приходили пешком. Должно быть, оставляли машину подальше, чтобы я ее не увидел. Я же говорю: они мне не доверяли и старались держать в неведении, потому-то я ничегошеньки не знаю.
Номер с машиной не прошел, и теперь мне оставалось пустить в ход последнюю карту, пойти на ужасный риск, где удача составляла лишь пятьдесят процентов.
– Может быть, его когда-нибудь сопровождал мужчина средних лет, довольно высокий, худощавый, с длинными волосами и очень светлой кожей?
Он глядел на меня не отвечая. Я затаила дыхание. Неужели мы подошли к концу или он почувствует обман, поймет, что мы блефуем, и нам придется возвращаться назад?
– Нет, – сказал он. – Никакого другого мужчину я не видел, всегда был только этот.
Я глубоко вздохнула.
– Значит, ты встречался только с Аугусто Рибасом.
– Я уже сказал вам, что не знаю его имени.
– И ты пытаешься убедить меня в том, будто не знал, что этот тип, который не захотел тебе даже представиться, занимается чем-то противозаконным? Почему же ты ему так доверял? Неужели из-за солидной внешности: высокий крупный мужчина средних лет с короткой стрижкой, хорошо одетый, с широкой улыбкой?
– Да, именно поэтому! И еще потому, что он мне платил, понимаете? Откуда мне было знать, что он убийца?
Цель была достигнута. Гарсон резко вскочил, уронив стул, на котором сидел, и выбежал из кабинета. Я догнала его в коридоре.
