Грустная улыбка.
И Шаман, оставив ворон в покое, спешит к хозяйке с утешением. Он скачет, норовя лизнуть в нос, и Настасья уворачивается.
Смеется.
– Уйди… хороший ты, хороший, только грязный очень! Иногда он совершенно невозможен, но зато с ним не затоскуешь.
Настасья вздохнула:
– Не люблю вспоминать… то время. Наверное, никто не любит вспоминать такое… разве что мазохисты, а я нормальная. – Она сунула руки под мышки. – Просто однажды вдруг все перевернулось. Я ведь даже не поверила поначалу… это как живешь, живешь, а потом просыпаешься и видишь, что вся та жизнь не была жизнью, что ты ее просто-напросто придумала. Мы ведь свадьбу готовили…
Настасья до полуночи засиделась над планами. Это только кажется, что свадьбу сделать легко, но на деле никакой легкости.
Список гостей с пометками… кого-то следует позвать обязательно, кого-то – если позволят финансы… кто-то может обидеться, кто-то наверняка не приедет, а кто-то приедет, даже если его не позвать.
Перечень ресторанов, более-менее приличных и недорогих.
Музыка.
Тамада… а еще платье, кольца и прочая мишура. Андрей смеется, называя Настасьин подход излишне серьезным, уверяет, что ему хватило бы и простой росписи. Настасье тоже, но ведь есть родственники, которые будут недовольны этаким поворотом, и друзья, и коллеги по работе… все эти люди ждут свадьбы.
Вот Настасья ее и готовит.
Она встала, потерла глаза – бессонница давала о себе знать, а еще следовало подготовиться к семинару, потому как любовь учебы не отменяла…
Андрей позвонил в десять.
Он всегда звонил, чтобы пожелать Настасье доброго утра, а она за чашкой кофе рассказывала ему последние новости.
– Привет. – Она улыбнулась, представив, как улыбается он, сонный и взъерошенный: по средам у Андрея не было уроков, потому он и позволял себе валяться в постели дольше обычного.
– Привет, – отозвался он странно напряженным голосом.
– Что-то случилось?
Настасье нравилось, что она вот так чувствует жениха, – это очень важно для совместной жизни. Настасья знает. Она читала.
– Случилось. Настя… прости меня, пожалуйста, но… свадьбы не будет.
– Почему? – Она отхлебнула кофе, позабыв, что он горячий, и обожгла язык. – Ты проиграл все деньги, на нее отложенные?
Шутка, конечно. Андрей не играл.
– Нет. Я… полюбил другую.
А это совсем уже не смешно.
Настасья даже на календарь посмотрела, чтобы убедиться, что сегодня – не первое апреля.
Сентябрь.
Начало.
– Андрей, ты… здоров?
– Нет. Не очень. Я… встретил другую девушку. Мне давно следовало тебе сказать…
– Когда?
Обожженный язык вдруг показался пустяковой неприятностью.
– Когда встретил? – повторила вопрос Настасья, чувствуя, как леденеет сердце.
– В мае…
– Сентябрь на улице…
– Знаю. Я… я же говорю, что должен был сказать, но… – Он начал злиться. Интересно, на кого? На себя, тянувшего с этим разговором, или на нее, Настасью, которая задает неудобные вопросы, вместо того чтобы просто взять и сказать: хорошо, дорогой, я все поняла. Останемся друзьями.
– Кто она?
– Какая разница?! Настя, ты пойми… ты хорошая женщина… ты обязательно будешь счастлива с кем-нибудь другим… но я… я не могу подвести Вареньку…
– Кто она?! – Почему-то в этот момент Настасье стало жизненно необходимо понять, кто же та, другая, и чем она, собственно говоря, лучше Настасьи.
Красивей?
Умней?
Или, может, состоятельней? Ведь должно же быть что-то такое, особенное, чего в Настасье нет.
– Ее зовут Варвара… она… она училась в моем классе.
Варвара – редкое имя.
– У нее рыжие волосы. – Настасья отставила кружку с недопитым кофе, который перестал быть нужен: она и без кофе проснулась. – Рыжие волосы и веснушки…
– Да, откуда ты знаешь?
– Она живет в моем доме…
– Д-да…
– Она еще ребенок!
– Ей недавно восемнадцать исполнилось. В августе.
Конечно.
Варвара говорила… и о многом другом говорила, в частности, о своем желании выйти замуж. И кажется, это желание исполнилось.
– Андрей. – Настасья заставила себя сделать глубокий вдох и уняла гнев, который требовал высказать неверному жениху все, что Настасья о нем думала. – Послушай… не торопись… я понимаю, что ты увлечен этой девочкой… что тебе кажется, будто вы… вы будете жить долго и счастливо. Но такая влюбленность быстро проходит…
Она говорила что-то о благоразумии, о необходимости сохранять трезвую голову… о том, что он и Варвара – совершенно разные люди, у которых нет общих интересов, а без этих самых интересов брак сохранить почти нереально.
Она говорила много и страстно, а в голове билась одна-единственная мысль: не отдаст.
Ни за что.
– Он, конечно, меня слушал… долго слушал… потом отвечать стал. Слово за слово, и мы поругались. – Настасья смотрела на Шамана, который носился по площадке, повизгивая от удовольствия. – Мы за два года ни разу… а тут… и так грязно… он наговорил мне гадостей, я ему…
– Что было дальше?
– Дальше… мне позвонила Надежда. Мы с ней неплохо ладили. Она была в ужасе, умоляла не горячиться, верила, что это увлечение пройдет, перегорит… и мне тоже хотелось верить. Я бы простила, но… все вдруг завертелось. Варенька не стала терять времени даром. Вдруг оказалось, что заявление они уже подали и что у нее свадьба готова, надо только заплатить… и Андрей, который все это считал пустой тратой денег, полетел в банк, за кредитом, потому что у его Вареньки должна была быть идеальная свадьба.
Грустная улыбка.
И растерянность. Она до сих пор не способна понять, как все так получилось.
Чем она хуже?
Наверное, ничем. Наверное, даже лучше, взрослей, умней, сдержанней. И хозяйка неплохая… наверное. Саломея не знала точно, но ей так казалось.
– Вы с Варварой встречались?
– Мы не могли не встречаться. – Настасья присела на лавочку, и Шаман подбежал, ткнулся носом в колени, убеждаясь, что с хозяйкой его все нормально. – Мы ведь в одном подъезде жили. Да, вероятно, можно было бы встречи избежать, но… мне сейчас стыдно, но тогда я пошла к Варвариным родителям. Я знала, что она боится отца, подумала, если тот пригрозит, образумит… нет, я не была так наивна, чтобы надеяться, что он прикажет бросить Андрея… если у них и вправду любовь, то приказ этот не помог бы…
