– Что это значит?
– Кто-то аккуратненько вскрыл дверь и побывал в его квартире.
– И что именно у него пропало?
– Ничего.
– Ничего? Зачем тогда влезали?
Она пожала плечами. Даже плечи у этой женщины были удивительно красивыми. Стогов еще раз подумал над тем, что она ему только что сказала.
– Почему вы говорите об этом мне? Расскажите об этом майору. Это же его квартира.
– Через день после того, как кто-то побывал у майора дома, на телефон (дальше она назвала длинный и совершенно незнакомый ему номер) послали MMS. Небольшую фотографию.
– А чей это номер?
– Вы не знаете? Это номер жены майора.
– С какой стати я должен знать телефон жены своего начальника? – попробовал возмутиться Стогов.
– С той, что на присланной фотографии были изображены ваши кеды.
Он переспросил:
– Мои кеды? Кто-то сфотографировал мои кеды и прислал фотку жене майора?
– Ага.
Он подумал, что если бы такой снимок прислали ему, то он бы, наверное, удивился. Открываешь картинку, а там чьи-то кеды.
– Кому понадобилось фотографировать мои кеды? Какой в этом смысл?
Она еще раз пожала плечами.
– Вы бы обрадовались, если бы узнали, что ваша собственная жена имеет отношения с парнем, которого вы ненавидите больше, чем младший Джордж Буш ненавидит бен-Ладена? Как минимум, такая фотография полностью парализует работу вашего отдела. Дальше вы с майором станете не расследовать поступающие заявления, а попытаетесь окончательно сжить друг дружку со света.
– А как максимум?
– Думаю, если бы в порыве ревности майор бы вас застрелил, отправитель MMS, наверное, остался бы доволен.
– Застрелил бы меня? Ну да. Все вроде логично.
(Брызнувшее стекло… Заверещавшая барменша…
Он в тот вечер был слишком пьян, чтобы хорошо это запомнить… Вроде бы в тот вечер они с Осиповым искали украденную рукопись… хотя, может, это было и не в тот раз.
Когда он обернулся, витрина уже рушилась на асфальт тысячью стеклянных искр, а в полу кафе чернела небольшая дырочка. След от пули. Двумя сантиметрами выше – и этот след вполне мог чернеть у него во лбу…
Вроде бы так он подумал, когда обернулся. Хотя, может, и нет. Он действительно очень плохо запомнил тот вечер…)
Потом она рассказала ему еще несколько странных историй, касающихся работы их отдела. Истории показались Стогову настолько удивительными, что выпить он решил сразу же, не откладывая. А еще через пару часов уже оказался у Александры дома и больше оттуда не уезжал. Так с того вечера там и жил.
Тем вечером он впервые задумался над несколькими вопросами. Попытался найти на них ответы. И вот теперь, сидя на полу в грязном лифте, он отлично знал, что здесь к чему.
Стало ли ему от этого легче?
Не факт.
8
Подниматься в квартиру убитого священника Стогов не стал. Остался во дворе и просто смотрел, как туда-сюда снуют молоденькие милицейские офицеры в форме и без формы, медики, эксперты, парни с фотокамерами и черт знает кто с причудливыми приборами наперевес. Все это он видел миллион раз. И прекрасно знал: все это совершенно бессмысленно. Фотографии подошьют к делу, и больше никто и никогда на них не взглянет, рапорты и протоколы потеряются, а на суде будет принято решение, которое никак не вытекает из результатов проведенных экспертиз. Кто-то отправится в тюрьму, кто-то получит повышение по службе. А потерпевшего просто закопают в землю, и все станут жить дальше так, будто этот человек никогда и не рождался на свет.
Он поднял голову и сто первый раз за утро посмотрел на колокольню. Надо же: только сегодня утром он разговаривал с человеком, который теперь (совсем мертвым) лежит наверху, в своей квартире. В своей вымытой руками добрых прихожанок квартире.
(Когда-нибудь таким же мертвым окажусь и я сам.)
Из собора вышел майор, а из парадной, в которой жил священник, почти одновременно показался Осипов. Оба они направились к месту, где курил Стогов: майор справа, а Осипов слева. Некоторое время Стогов пытался угадать, кто дошагает первым. Дождь сыпал на землю мелкую водную пыль. Может быть, приличные запасы воды у него уже кончились.
– Ну что? – наконец сказал майор.
– Насчет чего?
– Пошли?
– Куда?
– Как куда? Искать вчерашнего парня в галстуке. Как там его звали?
– Анатолий? – подсказал Стогов.
– А зачем нам его искать? – попробовал спорить с начальством капитан. – Помните, какая у них перед тоннелем грязища?
– У тебя есть другие предложения? Нет? Ну, тогда не спорь, а шагай вперед.
Прежде чем они дошли до стройплощадки, все трое опять перепачкали брюки. Снова рычащая техника, снова мельтешащие люди в строительной одежде. Все как вчера. Только священник, который был с ними накануне, уже мертв.
Дошагав наконец до места, майор покрутил головой, пытаясь понять, к кому бы тут обратиться с вопросом. Рабочие в касках куда-то спешили, шустрые погрузчики разгружали громадные КамАЗы, на них троих никто не обращал внимания. Майор отыскал среди рабочих одного, выглядящего поприличнее, и велел позвать старшего. Через минуту к ним вышел мужчина тоже в рыжей каске, а под курткой у него была видна чистая рубашка и галстук. Майор показал ему свое удостоверение и, перекрикивая шум техники, распорядился:
– Работы приостановить. Людей с площадки убрать. Быстро!
Мужчина с сомнением посмотрел на майора. Потом попросил еще раз глянуть на его удостоверение.
– Вы понимаете, что за подобные распоряжения придется отвечать? Кто будет оплачивать простой техники?
– А вы понимаете, что если вы их не выполните, я вас арестую? Лично арестую и отправлю на нары?
Мужчина вздохнул и ушел отдавать распоряжения. Вскоре на площадке повисла тишина.
– Где я могу найти руководителя работ?
– Я и есть руководитель.
– Не вас. Самого главного руководителя?
– Анатолия, что ли? Он в тоннеле.
– Далеко это?
– Пятый подземный уровень. Метров шестьдесят под землей.
– Пятый подземный? – майор с сомнением посмотрел в сторону тоннеля. – Что там на этом уровне?
– Ничего. Самое дно. Там вы Анатолия как раз и отыщете. Лифт вон там.
Майор все еще смотрел в сторону тоннеля. Потом повернулся к мужчине и объявил:
– Так, уважаемый, не пойдет. Давайте-ка вы лучше нас лично проводите. На этот самый «пятый подземный». Заодно проконтролируете, чтобы людей из тоннеля тоже эвакуировали наверх. Работы ваши все равно приостанавливаются. И я думаю, что надолго.
