Потом Хорас и Джо подписали наши мячи и перчатки. И подарили каждому из нас по два билета на открытие сезона в апреле. И надели на Дуга и Данни свои бейсбольные кепки.
А мне… Мне Джо Пепитон отдал свою куртку!
Верите?
Я получил куртку Джо Пепитона!!!
И они уехали.
Но мне показалось, что та пустота, то выжженное нутро, к которому я уже стал привыкать, снова заполнилось. И чары не кончились, нет!
Перепрыгивая через две ступеньки, торопились мы на третий этаж — надеялись застать миссис Бейкер. Мистер Вендлери хозяйничал в холле: снимал ханукальные и рождественские украшения. В школьных коридорах царил таинственный полумрак, из-под закрытых дверей не сочился свет.
Миссис Бейкер уже ушла, но на двери класса висела записка:
Мистер Вудвуд, к первой среде января прочитайте трагедию Шекспира «Макбет».
— Эх, жалко, не застали, — сказал Данни.
Класс, однако, оказался не заперт. Дуг прошёл в раздевалку и вернулся с увесистой картонной коробкой, на которой значился номер сто шестьдесят шесть. Глянул на нас, пожал плечами и потащил коробку вниз по лестнице.
Больше мы её не видели.
* * *
На следующий день президент Джонсон объявил о прекращении бомбёжек во Вьетнаме — на всё Рождество.
И начались каникулы.
Январь
Новогодний выпуск «Городской хроники» был полностью посвящён выдающимся достижениям жителей нашего славного города от мала до велика, которые внесли вклад в нашу культурную жизнь в истекшем году. Ничего особенно выдающегося они, в сущности, не сделали. Ну, библиотекари, само собой — развивают грамотность, приучают к чтению, а члены Киванис-клуба занимаются благотворительностью. Ещё, понятное дело, надо почтить ветеранов Второй и даже Первой мировой. В списке за что-то оказался и мистер Гвареччи. И мой отец тоже — за успехи архитектурного бюро «Вудвуд и партнёры» и за то, что члены городской Коммерческой палаты таки выбрали его Бизнесменом года. Возле каждой заметки помещалась фотография соответствующей знаменитости крупным планом. Но, как всегда в газетах, фото пропечатались некачественно, зернисто, а люди выглядели напыщенно и отрешённо, словно размышляли, какой бы ещё вклад внести в жизнь города.
Кроме портретов в газете поместили ещё одно фото. Журналисту удалось запечатлеть не только человека, но и само культурное событие.
Шекспировский Ариэль взвился над сценой Фестиваль-театра, болтая ногами в воздухе — будто и вправду летел.
Фотография занимала почти половину первой страницы.
В сопроводительной статейке подробно описывался мой костюм и всё, что к нему прицепили. Так все, абсолютно все жители города узнали, что я играл Ариэля «в жёлтом трико с перьями». На заднице.
— Никто эту газету читать не станет, — успокаивала меня мама. — Сегодня же Новый год. Ну кто открывает газеты в Новый год?!
Как выяснилось, брат Дуга Свитека читает газеты. Во всяком случае, в Новый год. Или любит фотографии разглядывать. Он разглядел всё: кто на фото и что он делает. И тут его обуял порыв вдохновения вперемешку с обидой — короче, все те чувства, которые обуревали шекспировского Макбета накануне убийства Дункана.
Возможно, какую-то долю секунды он всё же сомневался. Может, вспоминал, как мы с ним по-человечески поговорили, как я объяснил ему, кто такой «клеврет»… Но потом вдохновение и обида пересилили. В конце концов, он не кто-нибудь, а брат Дуга Свитека. А против собственных генов бороться трудно. Они просто срабатывают. Тут уж ничего не попишешь.
О том, что произошло дальше, мы узнали от Дуга Свитека, который пришёл в школу после каникул с фингалом под глазом, что вовсе не является приметой хорошо и весело проведённых праздников. Он сказал, что синяк уже успел поменять все цвета радуги и сильно уменьшился в размерах. Но мы всё равно впечатлились. Даже не верится, что у человека на лице может расцвести такой лилово-жёлто-зелёный синяк. Или красняк.
Поначалу-то Дуг не хотел нам рассказывать, что с ним случилось. Держал язык за зубами, даже когда Данни пригрозил посадить ему ещё один разноцветный фингал, для симметрии. Но когда я обещал ему пирожное с кремом — из тех бесплатных пирожных, которые ждали меня в булочной Гольдмана, — Дуг сдался. Судя по всему, народ за эти профитроли жизнь готов отдать.
И вот что мы услышали: брат Дуга обнаружил газету сравнительно рано утром, когда все ещё спали после встречи Нового года. Он знал, что горожане будут дрыхнуть ещё очень долго, потому что накануне в полночь все смотрели по телевизору, как в Нью-Йорке, на Таймс-сквер, по шпилю небоскрёба спускается знаменитый хрустальный шар. Брат Дуга оделся, вышел на улицу и собрал первые страницы со всех газет, лежавших на крылечках окрестных домов — у нас в городе их в почтовые ящики класть не принято.
Всю эту кучу он принёс домой, к себе в комнату, и не поленился вырезать с каждой страницы картинку с подписью:
ХОЛДИНГ ВУДВУД
В РОЛИ ФЕИ АРИЭЛЬ ЛЕТИТ СПАСАТЬ СВОЕГО ХОЗЯИНА-ВОЛШЕБНИКА.
Конечно, ничего подобного в пьесе не происходит, но так уж устроены журналисты. Впрочем, разве в этом главная беда?
Вырезав всех Ариэлей, брат Дуга Свитека отправился в подвал и нашёл там остатки жёлтой масляной краски — он красил ею свою гоночную тележку, чтобы носиться по улицам, распугивая детвору. А потом он обратился за помощью к Дугу. О чём уж он его попросил, история умалчивает. Что ему на это сказал Дуг — тоже неизвестно. Он нам не докладывал. Понятно только, что требование брата он выполнить отказался и схлопотал за это фингал.
Когда будете отвечать на вопрос: «Что сделает для вас настоящий друг?» — не забудьте такой пункт: «Настоящий друг готов ради вас получить фингал».
Что происходило дальше, я представляю без всяких рассказов.
В первый день после каникул брат Дуга Свитека явился в школу ни свет ни заря. Это должно было кого-нибудь насторожить. Но — не насторожило. Конечно, если бы мистер Гвареччи вышел в то утро охотиться на Калибана и Сикораксу и увидел в такую рань брата Дуга Свитека, он наверняка заподозрил бы недоброе. Но директор в это время руководил разгрузкой многочисленных коробок, в которых нам прислали «Тесты на проверку соответствия образовательным стандартам». Тесты, к которым я не готовился, поскольку миссис Бейкер сказала директору, что категорически отказывается давать своему классу тестовые задания на рождественские каникулы. Итак, брата Дуга Свитека никто не застукал, и он гордо и вдохновенно, прямо по Шекспиру, воплотил свой замысел в жизнь.
