– Я не требую, чтобы меня погубили публично.
Кросс любил считать себя человеком умным и здравомыслящим. Его увлекали научные достижения, а окружающие считали Кросса математическим гением. Он не мог сидеть за игрой в «двадцать одно», не подсчитывая выпавшие карты. А с политиками и законодателями спорил, не повышая тона и оперируя вескими аргументами.
Каким же образом выходило так, что в присутствии этой женщины он чувствовал себя последним идиотом?
– Разве вы не потребовали, чтобы я погубил вас? Дважды за последние двадцать минут!
– Собственно говоря, трижды.
Она склонила голову набок.
– В последний раз именно вы произнесли слово «погубить», но думаю, это может считаться требованием.
Кросс покачал головой:
– Я с сожалением возвращаюсь к первоначальному диагнозу, леди Филиппа.
– Безумие? – выдохнула она.
– Совершенно верно.
Леди Филиппа долго молчала, и он видел, как она пытается найти нужные слова, чтобы убедить его выполнить ее просьбу.
Она глянула на его стол и явно заинтересовалась парой тяжелых серебряных часов с маятниками, стоявших бок о бок. Она осторожно качнула маятники, и оба закачались в идеальной синхронности под их внимательными взглядами. Так продолжалось несколько секунд.
– Зачем они здесь? – спросила она.
– Мне нравится движение.
Их предсказуемость. То в одну сторону, то в другую. Ни вопросов. Ни сюрпризов.
– Как Ньютон, – сказала она просто, тихо, скорее себе, чем ему. – Через четырнадцать дней я выхожу за человека, с которым у меня мало общего. Я делаю это, потому что от меня ожидают чего-то подобного, как от любой светской дамы. Я сделаю это, поскольку не думаю, что мне когда-нибудь представится возможность стать женой человека, с которым у меня больше общего. И главное, я уже согласилась, а своего слова никогда не нарушаю.
Кросс наблюдал за ней, жалея, что не может увидеть ее глаз без толстых стекол.
Она сглотнула, и легкая рябь прокатилась по стройной колонне ее шеи.
– Почему вы считаете, будто не найдете кого-то, с кем у вас больше общего?
Она подняла подбородок и просто сказала:
– Я странная.
Кросс вскинул брови, но промолчал, не уверенный в том, что нужно отвечать на такое заявление.
Она улыбнулась, заметив его колебания:
– Не стоит быть таким джентльменом. Я не дура. Я была странной всю свою жизнь. Мне стоит благодарить бога, что кто-то готов жениться на мне, и слава небесам, что на мне хочет жениться граф. Что он за мной ухаживает! И, честно говоря, я счастлива, что мое будущее складывается подобным образом. Перееду в Суссекс, и больше от меня не потребуют посещать Бонд-стрит или бальные залы. Лорд Каслтон согласился выделить мне место для моей оранжереи и моих экспериментов и даже просил меня помочь управлять его поместьем. Думаю, он будет счастлив иметь такого помощника.
Учитывая, что Каслтон был очень славным и очень глупым человеком, Кросс предположил, что граф счастлив передоверить умнице-жене управление поместьем и самому избежать всяких трудностей.
– Звучит восхитительно. Он собирается подарить вам еще и свору борзых?
Если леди Филиппа и заметила сарказм в его словах, то виду не подала, и он мгновенно пожалел о своем тоне.
– Надеюсь. И не могу дождаться. Я очень люблю собак.
Она остановилась и запрокинула голову к потолку, рассматривая роспись, прежде чем ответить.
– Но меня беспокоит остальное.
Ему не следовало спрашивать. Брачные обеты – тема для долгих размышлений. И он не собирался начинать сейчас.
– Остальное?
Она кивнула:
– Я чувствую себя совершенно неподготовленной. Понятия не имею о том, что именно происходит после свадьбы… вечером… в брачной постели, – пояснила она, словно он и так не понял бы.
Словно не он яснее ясного представлял эту женщину в брачной постели.
– И, честно говоря, я нахожу брачные обеты достаточно лицемерными.
– Обеты? – удивился он.
– Вернее говоря, ту часть, что идет перед обетами.
– Похоже, это для вас особенно важно.
Леди Филиппа улыбнулась, и в офисе стало еще теплее.
– Видите? Я знала, что вы станете превосходным партнером в научных исследованиях.
Кросс не ответил, и она стала цитировать наизусть.
– Брак ни в коем случае не может быть предприятием рискованным. Нельзя воспринимать его легкомысленно или бездумно.
Он вытаращил глаза.
– Это из брачной церемонии, – пояснила она.
Впервые на его памяти кто-то цитировал Книгу общих молитв в его кабинете. Возможно, во всем здании.
– Звучит разумно.
– Согласна. Невозможно удовлетворять плотские желания, как грубые животные, без всякого понимания.
– Вы это тоже нашли в Книге общих молитв? – не выдержал Кросс.
– Странно, не так ли? Если бы я заговорила о плотских желаниях за, скажем, чаем, меня немедленно подвергли бы остракизму в обществе. Но говорить такое перед Богом и всем Лондоном в часовне Святого Георгия – вполне допустимо. – Леди Филиппа покачала головой. – Неважно. Теперь вы понимаете причину моего беспокойства.
– Вы слишком сгущаете краски, леди Филиппа. Пусть лорд Каслтон не семи пядей во лбу, все же не сомневаюсь, что он найдет дорогу к брачной постели.
Она резко свела брови:
– А у меня есть сомнения.
– О, не стоит.
– Вряд ли вы поймете, – вздохнула она. – Мне необходимо знать, что меня ожидает впереди. Я должна быть готова к этому. Ну, разве вы не видите? И все это подводит меня к выполнению самой важной задачи, которая ждет меня как жену.
– Какой именно?
– Продолжению рода.
Термин, научный и сухой, не должен был отозваться в нем. Не должен был навести на мысли о длинных ногах, мягкой плоти и широко раскрытых глазах за толстыми очками. Но отозвался и навел.
Кросс неловко заерзал.
– Я люблю детей, – продолжала леди Филиппа, – и уверена, что в этой области все будет хорошо. Но видите ли, мне требуется понимание вопроса. И поскольку вы, по слухам, настоящий в нем эксперт, не могу представить, что кто-то лучше вас способен помочь мне в моих исследованиях.
– Детей?
– Процесса зачатия детей, – раздраженно вздохнула она.
Ему вдруг захотелось научить ее всему, что он знал о процессе зачатия детей.
– Мистер Кросс?
Он неловко откашлялся:
