Ради сестры, которую он не мог спасти, чью жизнь уничтожил. Ради брата, жизнь которого он отнял так же точно, словно сам разбил чертов экипаж.
– Это не твоя вина, – в который раз повторила Пиппа. – Ты не мог знать.
Кросс сам думал то же самое сто раз. Миллион. Но это его не утешало.
– Будь Бейн графом, у него родились бы наследники. Сыновья. Была бы жизнь, которую он заслуживал.
– Жизнь, которую заслуживаешь и ты.
И Кросс представил себе эту жизнь: маленьких очкастых светловолосых девочек и смеющихся мальчиков, занятых ловлей лягушек в жару девонширского лета. Их мать. Свою жену.
– Тут ты ошибаешься. Я не заслужил этой жизни. Я украл ее у Бейна. Украл у него, лежа в объятиях его любовницы.
Пиппа насторожилась:
– Его любовницы? Поэтому ты так боишься дотронуться до меня? Поцеловать? Поэтому ты не… с другими женщинами.
«Откуда, черт возьми, она это знает?»
Пиппа ответила прежде, чем Кросс успел спросить.
– Дама за карточным столом и мисс Тассер… они обе намекали… что…
«Черт побери».
– Обе.
Это не было вопросом.
Пиппа пригвоздила его к месту понимающим голубым взглядом.
– Это правда?
Кросс мог солгать. Шесть лет он убеждал Лондон, что погряз в разврате. Что женщины играют главную роль в его жизни. Он мог солгать, и Пиппа никогда не узнала бы правды.
Но он не хотел лгать ей. Только не в этом.
– Когда ты в последний раз спал с женщиной?
Кросс молчал. И в самом молчании заключалась правда.
Пиппа продолжала допытываться:
– Когда ты в последний раз спал с женщиной? – Она была шокирована. – С любой женщиной. Но… твоя репутация. Ты легендарный любовник.
Кросс наклонил голову:
– Я же говорил, не стоит верить всему, что слышишь в дамских салонах.
– Прости, но, если я верно запомнила, ты раздел меня, не притронувшись ко мне.
Пиппа, в его кабинете, с ногой, перекинутой через подлокотник кресла. Раскрасневшаяся… Более желанная, чем он готов признать.
– Удача, – обронил Кросс.
– Ты не веришь в удачу.
Она была невероятна. Его вторая половинка.
– Шесть лет не прикасаться к женщинам! – благоговейно ахнула она.
– До сегодняшнего вечера, – добавил Кросс.
– До меня, – добавила она.
Он хотел делить с ней дыхание, касаться ее снова и снова.
– С тобой я не могу сдерживаться.
Губы Пиппы изогнулись в улыбке чисто женского удовлетворения. И плоть Кросса мгновенно затвердела, хотя он поклялся себе, что не возьмет ее. Не потеряется в ней. Даже сейчас, хотя она завладела им. Дюйм за ничтожным дюймом.
– Это твое наказание? Твое покаяние? Целибат?
– Да.
В ее устах это звучало идиотизмом. В присутствии Филиппы Марбери целомудрию нет места. Потому что она создана для него.
Четверти часа в маленькой комнатке «Ангела» оказалось недостаточно.
«Всей жизни будет недостаточно».
– Не могу. Не с тобой, Пиппа. Ты выходишь замуж.
– За другого, – поколебавшись, прошептала она.
Кросс поморщился. Как от боли.
– За другого.
– Как и ты.
– Да…
Его приговор.
Пиппа подняла руку, коснулась мягкой ладонью его щеки, и он не смог устоять. Сжал ее, удерживая на месте. Наслаждаясь.
– Джаспер.
Как он любил звук своего имени на ее устах! Как хотел слышать его снова и снова! До конца жизни. Будь он другим человеком, решил бы рискнуть.
Но он обязан покинуть ее.
Он не имеет права ее коснуться.
– Джаспер, – снова прошептала Пиппа, приподнимаясь на носочки и обнимая его. Прижимаясь своим прекрасным телом к нему. Между его руками и ее мягкой кожей – ничего, кроме клочка ткани.
«Я не должен…»
Кросс рвался к ней всей душой – поскольку слишком долго ждал. Ему хотелось подхватить ее, бросить на кровать и овладеть… только раз.
«Но этого было бы недостаточно».
– Если ты действительно хочешь спасти меня… – прошептала она. Как опасно близко ее губы!
– Хочу. Боже, помоги мне… я не вынесу, если тебе причинят зло.
– Но ты уже ранил меня. И ранишь даже сейчас.
Пиппа говорила тихо и мягко, но так соблазнительно, что он не смог противиться.
Его руки обвили ее талию, наслаждаясь жаром ее тела.
– Скажи, как это остановить, – попросил он, уже зная ответ.
– Хочешь меня?
– Да.
Он хотел ее с момента первой встречи. И даже раньше.
– Я хочу каждый дюйм твоего тела. Хочу твой ум и душу. – Кросс поколебался, прежде чем добавить: – Я никогда не хотел чего-то так сильно, как тебя.
Ее пальцы скользнули в его волосы:
– Коснись меня.
Кросс не смог отказать. Не смог противиться соблазну оглянуться.
«Один взгляд. Одна ночь».
Все, что у них будет. Больше, чем он заслуживает.
Одна ночь – и он предоставит ей вернуться в ее идеальный, совершенный мир.
– Я не разрушу твою жизнь, Пиппа. Не позволю тебя уничтожить.
Она прижалась губами к его губам, лишая его разума, и прошептала так тихо, что он едва расслышал:
– Я люблю тебя.
Кросс не выдержал. Подхватил ее на руки и дал им обоим то, чего они хотели. То, что изменит все и в то же время ничего. Прижал ее к себе, наслаждаясь тем, как она прильнула к нему, осыпая поцелуями. Воспламеняя.
Ей нельзя было любить его.
Он того не стоил.
Не стоил ее.
– Ты удивительный человек, – прошептала Пиппа ему на ухо. – Я ничего не могу с собой поделать.
«Одна ночь уничтожит его».
Но он не мог противиться ей. Ее блестящему уму. Ее прекрасным глазам.
Никогда не мог.
Глава 16
Кросс не касался женщин шесть лет. И мог устоять против них… до сегодняшнего дня.
До того момента, когда он поднял Пиппу и понес к кровати, где она спала всю свою жизнь. Уложил и придавил к перине своим мощным телом и обещанием наслаждения, которого она никогда не знала. Восемь дней назад она стояла в его кабинете и просила научить всему, что он знает о погибели, и вот теперь получит урок, о котором просила, сама того не понимая. Тот, которого так отчаянно хотела.
