Несмотря на поздний по монастырским меркам час – солнце уже скрылось за дальним хребтом с той стороны долины – у стены стояла высокая женщина в голубом монашеском одеянии, обрывая цветы глицинии и складывая их в привязанную к поясу корзиночку. Джарвис мимоходом отметил, что она не носит покрывала поверх традиционного платка, прячущего волосы, а платье ее спереди прикрыто плотным кожаным передником. Когда настоятельница с гостем поравнялись с ней, она вскинула голову – и что-то странно дрогнуло в ее лице.
– Хорошо, что я увидела вас, мать Файял, – произнесла женщина на столь безукоризненном меналийском, которому мог бы позавидовать и сам Джарвис. – Считаю нужным предупредить, что с завтрашнего дня моя так называемая помощница Синбель вместе со всеми выйдет работать на огороды. Если девчонка считает, что я взяла ее к себе лишь для того, чтобы испытывать на ней новые притирания, то у меня и без нее целый монастырь добровольцев.
– Чем она тебе не угодила? – поинтересовалась настоятельница. – Опрокинула какую-нибудь редкую эссенцию?
– Я прощаю безрукость, если мозги на месте, – спокойно отозвалась сборщица глициний. Пальцы ее при этом двигались словно сами по себе, подобно неким механическим устройствам, обрывая венчики бережно, но вместе с тем поразительно быстро. – Однако Синбель глупа и ленива. Сегодня я убедилась, что за целый год она даже не выучила, какие эфирные масла являются успокаивающими, а какие – расслабляющими, и чем одни отличаются от других. При этом она постоянно не выполняет заданные ей уроки, отговариваясь тем, что слишком загружена. Но даже если она не увиливает от работы, а просто не умеет распределять свое время, не понимаю, почему от этого должны страдать заказы наших клиентов.
– Ладно, если так, завтра я вместе с другими девочками отправлю ее на сбор земляничного листа, – кивнула настоятельница. – Но таким образом в лаборатории станет на одного человека меньше. А заказы и в самом деле не должны страдать.
– Даю вам слово, что в ближайшие дни подберу ей замену из новеньких, – пообещала монахиня без покрывала, и в голосе ее прозвучала нотка странного упорства.
– Кто это такая? – поинтересовался Джарвис у матери Файял, когда они отошли от стены.
– Сестра Тайбэллин, глава нашей алхимической лаборатории. По большому счету, третий человек в монастыре после меня и матери казначеи, – настоятельница вздохнула. – А может быть, даже и первый. Она все время изобретает какие-то новые составы – лекарства, мази, косметику… безумно влюбленный в свою работу человек. Благодаря ей одной доходы нашего монастыря возросли едва ли не вдвое – нет отбоя от желающих испробовать ее чудесные рецепты.
– Странная женщина, – заметил Джарвис. – На вид ей не более двадцати пяти. Не слишком ли она молода для такой должности?
– Тоже чистокровная горянка, как и сестра Радгимиль, – без всякого выражения уронила мать Файял. – Горцы всем кажутся странными. Поневоле поверишь, что в них есть примесь крови вашего народа, лорд Джарвис. А что до молодости, то поверьте мне, она в полной мере искупается талантом и трудолюбием. Не человек, а сокровище…
Тихая девушка в голубом поставила перед Джарвисом поднос и удалилась. Свежий хлеб, свежий сыр, миска овощного салата со сметаной, густая овсянка с яблоком и молотыми орехами, кувшин грушевого сидра – в монастырях Белой Леди был нерушим запрет на поедание живой плоти, но добрые неролики и без этого умели накормить своих гостей до отвала.
Джарвис резал сыр, подцеплял двузубой вилочкой огурцы и сладкий перец, копался ложкой в каше… а мысли его против воли возвращались к странной женщине по имени Тайбэллин. Она в самом деле была чистокровной новоменалийкой – наверное, из какой-нибудь реликтовой деревни, почти не имеющей связи с внешним миром. Большие темно-зеленые глаза и аккуратные брови той формы и густоты, что именуется «беличьим хвостиком», составляли странный контраст с упрямыми острыми скулами и тонкими губами, придававшими ее лицу своеобразное холодно-недоверчивое выражение. Она ни в коем случае не обладала классической красотой, но чувствовалась в ней, несмотря на сдержанность манер и отнюдь не украшающий монашеский наряд, какая-то нутряная, властная притягательность. Почти одного роста с Джарвисом, сильная, с крепкими запястьями и не по-женски широкими плечами, она тем не менее двигалась так легко и точно, как будто на самом деле была хрупкой и изящной танцовщицей. И самое главное – Джарвис осознал это только что – разговаривая с матерью Файял, она даже не глянула в ее сторону, а все время не сводила глаз с принца!
От грушевого сидра в сочетании с усталостью начало клонить в сон. Джарвис, не противясь, разделся и нырнул под одеяло из козьего пуха, решив, что незачем ломать голову над загадкой женщины, которую никогда раньше не видел и вряд ли когда-нибудь увидит снова…
Он ошибался – причем столь серьезно, как не случалось ему ни разу до этой встречи.
…Очнувшись, принц долго силился понять, где находится. То, на чем покоились его бока, своей мягкостью сильно отличалось от незатейливой лежанки в странноприимном доме, а щека вместо льна скользнула по шелку. Чуть приоткрыв глаза, Джарвис с немалым изумлением обнаружил, что шелк под его щекой вдобавок имеет ярко-розовый оттенок лепестков фуксии.
– Получилось! – воскликнул над его ухом звонкий, хотя и чуточку грубоватый женский голос. – Я всегда знала, что ты гений, Берри!
– Работа у меня такая, – с ноткой довольства отозвался мужской голос. – Желания красивых женщин должно выполнять любой ценой.
Джарвис распахнул глаза и увидел, что находится в комнате со стенами, обитыми темно-красным бархатом. Вызывающая роскошь этой комнаты прямо-таки била в глаза – зеркала в золотых рамах, стол, накрытый скатертью из золотой парчи, светильники с хрустальными подвесками, пурпурное покрывало на кровати…
Прямо перед ним стояло странное существо – нижняя часть его лица была почти человеческой, верхняя же принадлежала большому черному коту, причем сочетание кошачьих черт с человеческими выглядело настолько естественным, что Джарвису невольно подумалось: это лицо соотносится с кошачьей мордой ровно так же, как лицо обычного человека – с мордой обезьяны. Темно-серый камзол вайлэзского покроя с отделкой из тусклого витого металла выгодно оттенял смоляную черноту котовьей шерсти. Человекокота обнимала за шею, счастливо улыбаясь, девушка с пышными синими локонами, разбросанными по плечам, и сильно накрашенными малиновыми губами, которые ярким пятном выделялись на ее фарфоровом лице. Платье на ней было не менее ярким – лиловое, расшитое пурпурными блестками.
– Кто вы? – ошарашенно спросил Джарвис, во все глаза глядя на удивительную парочку.
– Очнулся? – раздался из-за его плеча смутно знакомый голос, и в поле зрения принца вступила еще одна женщина, которую он мгновенно узнал, несмотря на полумаску с вуалью, скрывающую лицо. Эти пепельно-зеленые волосы, мягко струящиеся по спине, оливковое с золотом платье и черные бархатные перчатки, оставляющие руку выше локтя обнаженной…
– Ты, Тайах?! – воскликнул Джарвис. – Значит, я опять в Замке Тысячи Лиц? Но как это случилось?
