На обратном пути, проголодавшись после купания и долгой прогулки, Джарвис зашел в прибрежную харчевню, откуда доносился сводящий с ума аромат жареной рыбы. Налив себе светлого, с прозеленью, местного вина, он облокотился спиной на опору навеса над входом – сидеть здесь можно было только на земле, подстелив плетеный из соломки коврик – и стал смотреть, как неподалеку, в тени магнолий, водит хоровод стайка девочек-подростков из рыбачьей деревни. Старшая, уже почти на выданье, с яркими цветами клематиса в черных локонах, запевала, а остальные после каждой строчки подхватывали: «Хэйя-хэй!»
В мою жизнь ты вошел, словно бык в огороженный сад —
хэйя-хэй!
Поломал все кусты,
все цветы растоптал и ограду свалил —
хэйя-хэй!
Я прогнала быка – кто починит ограду мою, хэйя-хэй?
Кто посадит цветы,
кто погибшие ветки приставит кустам,
хэйя-хэй?
Сколько раз уже было так – море, вино, песни и смуглые красотки с цветами в волосах! Только тогда рядом был Сонкайль с его безудержным жизнелюбием, плоть от плоти всего лучшего, что есть в Анатаормине, и любое удовольствие казалось вдвое слаще оттого, что было разделено с другом…
С другом. Вот чего он хочет от Тай на самом деле. То есть и тела ее тоже, но тел на свете много, а друзей… Просто сидеть вот так рядом, прихлебывать что-нибудь и не стесняться говорить о самом сокровенном.
Вот только Тай – не Сонкэ, и вовсе не потому, что женщина. Легких, ни к чему не обязывающих отношений с ней не получится. Для нее в этой жизни главное – долг, а не удовольствие. А значит, если остаться с ней, очень может получиться, что больше не будет ни цветов, ни песен, ни смуглых девушек… Нужно ли тебе это, Джарвис Меналиэ? Готов ли ты заплатить такую цену за то, чтобы…
«Кто мой сад возродит, кто посадит цветы – я прогнала быка!» – повинуясь запевале, хоровод кружился все быстрее, летали ленты, мелькали из-под пестрых юбок босые ноги с дешевыми медными браслетами…
А почему, собственно, не будет девушек? Не брак же я с нею собираюсь заключить, тысяча морских чертей!
А что, есть какая-то разница? Выбирай сам, чего тебе больше надо. Это тебе не Саарчил-икень, чтобы покувыркаться на ложе два месяца, а потом расстаться полюбовно – эта женщина настроена только на устойчивые отношения, а уж чем они скреплены, неважно. Сколько она пробыла в Замке со своим Тиндаллом, девять лет? Так зачем связывать себя еще и этим?
Неожиданно хоровод замер, словно остановленный неведомой магией, и девушка-запевала воскликнула пронзительно, как ночная птица:
Я прогнала тебя,
Ты ушел…
Кто починит разбитое сердце мое?
«Хэйя-хэй!» – совсем не с девчоночьей силой в последний раз отозвался хор.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой у героев образуется достаточно времени, чтобы вдоволь попереживать
Разговор на эту тему
Портит нервную систему…
(«Трембита»)
Вроде и посидел совсем чуть-чуть – а к пирсу, у которого была ошвартована «Дева-птица», подошел, когда солнце уже поцеловало огненными губами темнеющую синеву моря.
И тем не менее ни Тай с Берри, ни самого капитана на борту еще не было. Однако не прошло и получаса, как они вышли на причал – нагруженные какими-то свертками и такие довольные, что, казалось, слабо светятся в наползающих сумерках. Лумтай, тот вообще выглядел как кот, обожравшийся сметаны.
– Ну, как успехи? – первой бросила Тай, взбираясь по трапу. – Передал?
– С рук на руки, – кивнул Джарвис. – И знаешь, кому? Не поверишь – морской сирене!
– Еще как поверю, – отозвалась Тай с легкой усмешкой. – Арзаль хвастался, что спит с ними. Причем, похоже, для них это большая честь… Теперь я не то чтобы совсем спокойна, но на душе полегче стало. Сирена и впрямь быстрее и надежнее любого корабля. Так что дней через десять, надеюсь, уже…
– У вас-то как дела? – перебил ее Джарвис, не желая в сотый раз выслушивать одно и то же. – Судя по вашему виду, камешки ушли за достойную цену.
– За достойную – это хорошо сказано! – Лумтай поднялся на борт последним, пропустив вперед Берри. – Пусть старый Заглар поймает меня с поличным, как щенка, если я когда-нибудь видел женщину, которая умеет ТАК торговаться! Ювелир еще пытался трепыхаться – сверленые, мол, камни, – а она усмехнулась вот этак, как только она и может, и говорит: «Вам же работы меньше!» Что за женщина, клянусь всеми богами!
– От твоих комплиментов так и хочется под койку забиться, – Тай повернулась к капитану, чуть пригасив довольную усмешку. – Я всего лишь честно дралась за твои деньги. Так же честно, как ты встал за нас против храмовой галеры. Уже тогда я решила, что не дать тебе премию за риск было бы просто недостойно. А что до благодарности, то ты в полной мере проявил ее, показав нам лавки с тканями. Уверяю тебя, для меня это имеет куда больше значения, чем все твои словеса.
– Ладно, вы пока идите к себе, но через час жду всех у трапа, – Лумтай повел рукой в сторону набережной. – Тут прямо в двух шагах есть славный кабачок – пойдем, отметим удачную сделку. Я угощаю!
– Думаешь, о какой сделке он говорит? – произнес Берри, протискиваясь в каюту вслед за Джарвисом. – Завтра он уже на погрузку встает! Пока мы с Тай рылись в местных шелках, этот проходимец успел заскочить к посреднику и перехватить партию корицы прямо из-под носа у другого закупщика! И только потому, что тот обещал рассчитаться через своего агента, а у Лумтая вся сумма имелась на руках живыми деньгами. Теперь понимаешь, почему он нашей Тай готов ковриком под ноги стелиться? Она же его, считай, своими руками из задницы вытащила!
– Берри, не выражайся при ребенке, – уронила Тай, так и сияя ехидной ухмылкой. – А теперь всем сидеть, я буду хвастаться своей добычей.
С этими словами она развернула самый большой из трех свертков – и Джарвис против воли обомлел.
Шелка с Анатаормины ценились на континенте едва ли не больше, чем местные пряности, в особенности два сорта, которые не умели выделывать более ни в одном месте, – «кожаный шелк» и «переливка». Даже на Драконьих островах эти ткани считались верхом роскоши, и был налажен их регулярный ввоз в обмен на драгоценные камни-кристаллы, которые анатао весьма ценили, даже не подозревая об их искусственном происхождении. То же, что торговые контакты между одной из стран Порядка и главной цитаделью Хаоса не слишком поощрялись, лишь увеличивало ценность товара в глазах обеих сторон.
Неудивительно, что Тай не смогла пройти мимо такой безумной красоты, перед которой отступили все прагматичные соображения типа «куда я это надену» и «сколько это стоит». А стоило это, судя по всему, действительно немало. Во всяком случае, такой плащ, который сейчас, струясь, мерцал в ее руках вороненой сталью, сам Джарвис поостерегся бы надевать за пределами родных островов, не желая напрашиваться на попытку ограбления.
