Атхайн, Тэйрин, Клематис…
Вот они сидят, все трое, и невозможно сказать, кто из них сейчас более счастлив. Тонкое, с правильными чертами лицо Атхайна сейчас прямо-таки образец королевского величия… а серые глаза так и светятся изнутри серебристой, весенней, искрометной радостью. И рядом Тэйрин — открытый взгляд, располагающая к себе ясная улыбка. Невысокий ростом, широкий в кости, он всегда уступал в ловкости и изяществе брату своей жены… Но кто в эту минуту осмелится сказать, что сын Дигенны Даквортской некрасив или хотя бы не под стать прекрасной Клематис? Хоть и покинули Нездешние Долину Лилий более тысячи лет назад, но какая-то часть их крови все еще струится в жилах этого ясноглазого, светловолосого народа — у кого-то капелька, а у кого-то и десять.
И король и жених — оба в белом. Клематис между ними как первый весенний цветок на фоне светлой талой воды. Бледно-зеленое — согласно обычаю — свадебное платье, на каштановых локонах покоится венок из пурпурных гиацинтов, заботливо выращенных во дворцовой оранжерее как раз к этому дню…
…Ее тоже раскаленной спицей?..
Ее-то за что?! Только за то, что умеет поднимать глаза к небу и радоваться восходу солнца?!
Вот он, прямо напротив меня сидит — тоже в белом, как все Рыцари Долины, тоже с падающими на плечи длинными светлыми волосами. Лорд Растрейн из Фиэренрана, красивая мразь со скучающим выражением лица. Соколиный глаз в его обруче уставился на меня светлым зрачком перелива. А ведь и этот… и слова-то не ругательного подобрать не могу… тоже предпочел бы сейчас слушать Флетчера, а не то, что приходится.
Я злорадно усмехаюсь про себя. Среди Рыцарей Долины за этим столом не хватает одного, и лишь двоим в зале известно, какое такое неотложное дело предпочел Йоралин Даквортский песне на свадебном пиру. Лишь Россиньоль слышал ту фразу, которую я быстро шепнула Флетчеру сразу после свадебной церемонии, и видел, как мгновенно помрачнел его взгляд…
Растрейн тоже поглядывает в сторону королевского стола. И не молодая чета притягивает его взор — нет, не она, а затянутая в парадное платье — серебро звезд на бархате ночи — красавица Йоссамэл, гордо восседающая по левую руку брата. Старшая — но до сих пор не замужем. Не уступающая в красоте Клематис — но похожая на нее не больше, чем еловый лес на сосновый. Будь ее воля, соком аконита стал бы березовый сок в обрядовой чаше! Подле нее младшая из трех сестер, белобрысая Наинрин. Роскошное сиреневое платье в пене оборок болтается на ее тощей фигуре как на вешалке или швабре. Эта умна и не истерична — удалась в отца не только внешностью — но уж больно любит быть каждой бочке затычкой, а потом удивляется: чего это лорды и рыцари обходят ее стороной, как Гнилые Болота?
Что скрывать, эта парочка всегда на меня косо поглядывала — еще и потому, что в преклоняющих передо мною колени я никогда не имела недостатка. Каждый такой (да простится мне гнусное женское самомнение!) воспринимается ими как добыча, выхваченная из их пасти. Так что не уцелеть мне при Йоссе: женские разборки — вещичка пострашнее любой политики. Эх, знали бы все они, что я давно уже стремлюсь не привлечь новое внимание, но лишь удержать кое-какое старое…
Не желая лишний раз встречаться с ними взглядом, резко поворачиваю голову влево. А вот и аттары Черных Песков, полный комплект. К этим невольно проникаешься уважением. Вон тот, судя по всему, предводитель — спокойный, немногословный, со взглядом ястреба. Наверное, это Гисор, а вот этот, с нервным лицом и быстрыми движениями — Сальх. Резные лица с одинаковыми темными полосками усов, и одежда тоже одинаковая — даже ради праздника не отказались от своего черно-красного. Я чую сталь, что притаилась в широких алых рукавах, как змеи чуют землетрясение. Ибо велико напряжение аттаров, хоть они и прячут его, они сейчас — перетянутая струна… я тоже.
Боги мои, это что, Элаур до сих пор не кончил балладу или я не заметила, как он начал следующую?! Ну нельзя же так, всему есть предел! Склонился над лютней и этак аккуратно потряхивает ухоженной челкой, чтоб и не растрепать, и порыв страстей изобразить. Проскакивает мысль: а родись этот персонаж где-нибудь в Сутях Города — наверное, лажал бы в стиле рок еще на одну извечную тему о дыме сигарет и ночном окне…
Нет, нельзя так — это напряжение с примесью страха делает меня такой ненормально озлобленной. Ведь хороших людей за этим столом на порядок больше. Взять того же Орсалла или Госпожу Моря Хилгеритт, или Сарда, нового командора Рыцарей…
Ох… Наконец-то он кончил! Тянет перекреститься, но Миру Великой Реки неведом Распятый, а потому вместо этого я демонстративно прикладываю ко лбу пальцы, сложенные колечком.
— Да простятся мне мои дерзкие слова! — это Россиньоль. Тоже наверняка чуть не уснул… — Всем известно, как хороши баллады Элаура, но не кажется ли вам, почтенные гости, что сегодня мы собрались здесь не вспоминать о горестях минувшей войны, а петь и радоваться?
— Истина! Точно так! — гул голосов со всех сторон.
— И, так как сейчас настала моя очередь петь для молодой пары и всех вас, я спою веселую Эрг-Лэйскую застольную песню!
Так… Готовность номер раз. Россиньоль предупрежден: петь такое, подо что я могла бы танцевать.
Россиньоль пробирается на место певца. И с первым же его аккордом — «Хэй, пусть звенят бокалы — снова нам мало, хоть наливали вовремя нам сполна!» — я срываюсь со своего места и, покорный движению рук, взлетает вверх мой черный полупрозрачный плащ. Вряд ли любой другой женщине за этим столом простилось бы подобное нарушение приличий, но статус чародейки везде и всегда несколько особый…
Нет, Мастер Мастера всегда поймет, даже если один из них еще Подмастерье — то, что надо!
Хэй,
Пусть красотки пляшут
К радости нашей,
Путь наш украшен
ласками юных дев!..
Изящная прическа, которую Лейримэл утром целый час сооружала на моей голове, рассыпалась в какие-то считанные минуты — ну и хрен с ней! Я кружусь между накрытыми столами, и вот уже двое или трое юных девиц, которых некому оказалось вовремя ухватить за подолы — в том числе Эймо — присоединяются ко мне. Веселье охватывает зал, в глазах появляется блеск.
— Спасибо, сестра, ты подняла всех! — кричит мне Клематис, когда я оказываюсь слишком близко от новобрачных. Это придает мне веры в себя. Одним прыжком я взлетаю на стол, с которого уже убраны основные блюда, и там с торжеством завершаю свой танец.
Музыка смолкла. Что ж, своего я добилась — все взгляды прикованы ко мне. Сейчас я как Поющая на возвышении, средоточие порывов и энергий тех, кто у моих ног…
Так не дрожи коленками, Эленд, мать твою! Что делаешь — делай!
— Государь мой Атхайн, и вы, отважный Тэйрин и дивная Клематис!.. Пусть я не менестрель, но есть у нас в Рябиновом Доле одно… — секундная заминка, — …Слово, которое будет очень уместно на этой свадьбе. Дозволите ли вы мне говорить, владыки?
