– Круть, ты чего? Ты что слепой? Ты не видишь, что происходит? Эта хрень лезет из неё. А ребята, они же погибли! Миша, Лао, Чувак, Скарабей… Сотни поселенцев, и они тоже погибли! Превратились в этих… этих…
– Это не наше дело, боец.
– Не наше? Как же так? А чьё это дело?
– Их!
– Их? Кого их? Круть, кого их? Арсения? Павлова, да? Заказчика? – Круть молчал, я взревел, – Ответь! Кого? Пришельцев?
– Их…
Сержант невозмутимо, как поднимают чашку чая за завтраком, поднял пистолет выше, направил его мне в голову и нажал на спусковой крючок!
За доли секунды до того, как боёк пробил капсюль и воспламенился порох, серая, мерцающая изнутри тварь, набросилась на сержанта сзади. Круть неосознанно повёл рукой в сторону и промазал. Тяжёлая медная пуля скользнула по квазипластовому наплечнику и разбила изолятор сразу за мной. Осколки белой крошкой посыпались вниз, как снег.
Серая тварь повалила сержанта на землю и теперь пыталась слиться с ним. Она легла сверху и потихоньку обволакивала грузное тело.
За ней, в проходе, выстроилась цела процессия. Сушёные топтались на месте, совершенно игнорируя меня.
Значит, у меня есть шанс.
Очень худой и сморщенный Казик, отодвинул впереди стоящего поселенца и шурша ступил вперёд.
Ну что же, как говориться, сели в лифт в ад, дайте я сойду!
Я сдёрнул защитный чехол с длинного ряда гранат, воткнутых в патронташ. Выдернул несколько колец. Ещё несколько… И прижал их к себе.
В последний момент понял, нужно бы поближе к проводам, и бросил патронташ между изоляторов. Я в любом случае нежилец!
Грохот взрыва слился в сплошную канонаду. Яркие вспышки от гранат, тёплого, земного цвета, слились с холодными голубыми молниями Пирамиды.
А потом наступила тьма.
* * *
– Капитан, а у нас тут похоже живой.
Молодой, почти мальчишеский голос прорезал слух, не хуже остро отточенного ножа. Я попытался открыть глаза, но веки слиплись. В маленькую щёлку почти ничего не было видно.
Я куда-то летел, плавно покачиваясь, словно в такт шагов. Мимо проносились люди в форме, какие-то строения, бросавшие острые тени от ярко-голубого солнца и серые приплюснутые сверху деревья. Вдалеке застыли ржавые вышки. На них было тошно глядеть, но я их пересчитал.
Восемь.
Нет вам места в мире этом
Планета Бархан,
исследовательский корабль «Вестник»
Сегодня ветер выл особенно яростно, гул не утихал ни на миг. Где-то недалеко, у пробоины по правому борту, скрежетала повреждённая обшивка. Стон и причитания метала отчётливо разносились по всему кораблю.
Шур-шур-шур… Шорох песка в системе вентиляции напомнил Оксане крысиную возню. Она поёжилась, вспомнив, что два месяца назад, первый и последний раз в жизни съела крысу. Тогда, её чуть не вывернуло, когда стало известно, что праздничный обед приготовлен из лабораторных пленниц. А сейчас, девушка всё бы отдала за кусок настоящего мяса.
Нет, нельзя сказать, что еды совсем уж не было. Был сублимат, высококалорийный, но совершенно несъедобный. Были овощи из отсека гидропоники. Маленький кружок огурца и четвертинка помидора примерно раз в неделю. Удивительно, что они вообще смогли вырасти среди водорослей. Лиза Штерн, ксенобиолог, предупредила, что содержание химикатов в них зашкаливает. Но кому это интересно, когда так хочется есть?
Как всегда, от мыслей о еде, рот наполнился слюной.
Оксана стояла у большого, во всю стену, иллюминатора и смотрела на пыльную бурю. Свет, бьющий из рубки управления, терялся в паре десятков метров. Как ни старался, он не мог пробиться сквозь тонны песка, поднятые ураганом с поверхности планеты. Днём всегда, двадцать пять часов из двадцати семи, бушевала жаркая буря. А в остальное время, когда всё вокруг замирало, царил жуткий холод.
Оксана посмотрела на часы. До короткой, относительно спокойной ночи, оставалось немногим меньше часа.
Бархан, так назвал этот пыльный кусок камня Станислав Ярцев, начальник картографической экспедиции. Не удивительно, что он выбрал такое название – девяносто процентов поверхности планеты покрывала пустыня.
Бархан двигался по сложной, сильно вытянутой орбите, пытаясь ужиться с двумя местными светилами. Жёлтым карликом, который был немного старше и больше Солнца, и голубым гигантом, который находился достаточно далеко, чтобы не испепелить четвёртую планету системы. Она получала слишком много света и тепла, чтобы на поверхности зародилась жизнь, но имела кислородную атмосферу, подобную Земной. Правда, с превышением азота.
Станислав Петрович Ярцев, начальник картографической экспедиции, брюнет, чуть за сорок, вошёл в рубку. Тихонько, чтобы не потревожить Оксану, он дошёл до своего кресла и сел. Ярцеву пришлось постараться, чтобы не поскользнуться по наклонённой на десять градусов палубе. Разбитый корабль лежал неровно.
Ярцев, глядя на задумавшуюся у окна девушку, грустно вздохнул. Он нажал клавиш и перед ним включился трёхмерный монитор. В центре экрана, среди однообразных барханов, лежал космический корабль. Зарывшись носом в песок, он казался раненым животным. Пухлый овальный корпус опирался на две толстые ноги, торчащие из задней части корабля. Вездесущий песок засыпал опоры наполовину, скрыв массивные башмаки. Бархан неумолимо разрушал корабль. Отметки о повреждениях корпуса, как ветрянкой, покрывали корабль красными точками. С каждым днём их становилось всё больше и больше.
Ярцев придумал этому царству пустыни имя. Бархан. Сразу после старта с Земли, по команде второго пилота, Игоря Костюшина, компьютер выдал серию цифр. Очерёдность, с которой экипаж корабля мог бы дать название новой планете. Четвёртая досталась Ярцеву. Он не сильно любил играть в эту игру. Говорил, что у него нет воображения для этого.
Лукавил, наверное. Два года назад, Ярцев опубликовал труд, досконально описывающий историю цивилизации планеты Нао-да – древнего мира, который погиб тысячу лет назад. Без воображения, конечно, было невозможно воссоздать картину их былого могущества.
Внеземная археология была его страстью, его жизнью. И тяжким трудом. Но Ярцев скромно улыбался, говорил, что ему просто везёт.
Однако, везение – это совсем не то же самое, что воображение.
Воображение привело Ярцева сюда, на Бархан, но именно здесь везение профессора неожиданно кончилось. Корабль разбился.
Оксана, в отличие от Ярцева, мечтала дать имя планете. Она отождествляла это с чудом рождения новой жизни. И вот, впервые, ей выпала честь. Она придумала десятки красивых имён для следующей, пятой планеты системы. Её очередь была следующей. Она ждала чуда… Но Чуда, скорее всего, не будет.
Оксана спрятала лицо в ладони и заплакала, тихонько всхлипывая. Ветер вторил ей за окном.
