Аморфная мысль в моей голове превратилась во вполне себе понятную. Тварь удивлялась. Она щупала меня, изучала, как мы изучаем низших животных. Словно через гигантский микроскоп она рассматривала меня, брала мазки, пробы.
Мне стало до жути обидно. Эта куча-туча загнала моё самомнение ниже плинтуса, сравнив с подопытным кроликом. Мне, несмотря на боль и ожоги, захотелось выпятить грудь, и заявить о себе. Показать твари, что я разумное существо. Показать, что я мыслю! Но я не знал, как это сделать.
Однако, кажется, тварь поняла мои порывы. В ответ в моём мозгу возник образ муравья. Обычного земного муравья, с антеннами-усиками на голове. Затем туча показала мне муравейник. Несметное множество муравьёв занимались такими важными для них делами. Таскали прутики, укрепляя свой дом. Потрошили жука, запасая еду впрок. Строили переправу через ручей.
Я видел, как кипит работа! Но мгновение… и муравейник запылал!
Маленькие насекомые с треском сгорали в пламени. Туча показала мне крупным планом, как их маленькие тельца корчатся в нестерпимом жаре. И тут она оттранслировала мне безразличие.
Я понял её мысль. Куда уж может быть яснее. Муравьи – это я, мы, Человечество. А муравейник – наша планета, Земля. И для тучи мы просто безразличны.
Словно муравей, сгорая, я поднёс к почти совсем высохшим глазам часы.
23 часа 50 минут.
Конец? Конец моим страданиям? Конец всему?
Я вспомнил Айрона. Его улыбку. Не по годам взрослый взгляд.
Чудовищный удар в грудь выбил из лёгких остатки горячего воздуха. Тьма накрыла меня бархатным саваном.
* * *
Чувств нет. Зрения нет. Я просто знаю. На часах 23 часа 59 минут 59 секунд. Секундомер остановился.
Я не дышу. Мне это не нужно. И неважно. А в голове только одна мысль, о прохладном лете. Но вдруг её место занимает другая. Снова чужая. Слегка наивная. В ней звон детского смеха. Кажется, радость, красота и счастье в одном флаконе.
Это Свет.
– Кто? – я всё же спрашиваю. Или думаю, что спрашиваю.
– Свет, – отвечает Свет.
– Почему? – я опять спрашиваю, хотя знаю мне незачем это делать.
– Потому что кто-то должен был увидеть.
– Что это было? Будущее?
– Нет. Есть только настоящее. Всегда только настоящее.
– Параллельные миры?
– Нет. Всего лишь две частицы. Противоположности.
– Это глупо! Мир не может состоять всего из двух частиц!
– Конечно глупо. Для тебя глупо. Но ещё глупее считать, что можно обуздать время. Ведь его нет… Но тем не менее, твоё кончается.
00:00
Часы показывают нули.
Моё время кончается. Остаётся лишь разочарование.
* * *
Я лежал опутанный проводами стазис-капсулы и слушал гул гиросистемы. Гул, такой знакомый, такой приятный и родной. Я не слышал его целые сутки, двадцать четыре не существующих никогда часа. Я был рад его снова услышать. Редко прерываясь звяканьем и писком, он убаюкивал, словно колыбельная…
И вдруг резко оборвался и превратился в рёв сирены!
Я сделал глоток холодного воздуха и открыл глаза. Яркий свет. Люди в белых халатах. Профессор Браун среди них. У него испуганное лицо.
Он спросил:
– С вами всё в порядке, мистер Дарвин?! Произошла авария, эксперимент не удался.
– Не беспокойтесь… – еле слышно прошептал я. Улыбаться не было сил, и я медленно моргнул, – …эксперимент удался…
Меня бережно вытащили из капсулы и положили на мягкую, хрустящую чистым бельём, каталку.
Профессор недоверчиво уставился на меня.
– Мистер Дарвин, вы что-то видели?
– Да… Ад… Рай… Другую сторону лета… И я огорчу вас, времени не существует! И его нельзя обуздать.
* * *
Из отчёта:
…эксперимент по исследованию физики поля стазиса №14988—7 следует считать неудачным… как и у всех предыдущих, у волонтёра налицо признаки разрушения сознания… требуется госпитализация…
Тахионный смотритель
– …таким образом, скорость тахионов в отдельном взятом измерении прямо пропорциональна квадрату средневзвешенного значения амплитуды Хси-струны за неполный оборот метагалактики. Всем понятно?
Учитель распознал сигналы от Учеников как положительные и продолжил:
– Тогда проведём лабораторную работу по темпоральным зависимостям и проверим теорию на практике.
Он создал замкнутое поле вероятностей, переместил туда Учеников и заблокировал к ним доступ извне. Удовлетворённый проделанной работой, он перенёс область своего многомерного тела ответственную за мыслительные процессы в опустошённый нейтринным штормом, а посему мёртвый, уголок вселенной, и решил немного, всего пару триллионов наноциклов, побездействовать.
Угасая в этом мире, его сознание приняло сформированную кем-то гипотезу. Согласно которой, один из его учеников – слегка отстающий в развитии оболтус, допускал в одном из возможных будущих некую ошибку. При расчёте скорости движения тахионов он неверно учёл знак. Вследствие чего, в одном из низкоуровневых измерений появлялась лишняя сотня наноциклов. Однако, это была такая мелочь, что Учитель решил исправить досадную оплошность чуть позже. Всё равно существа, живущие в этом мире, ничего не заметят.
* * *
Утро не задалось с самого своего рассвета. Профессор экстремальной квантовой физики Фёдор Николаевич Лобачеев-Францевский, кстати, неоднократный лауреат и многократный кандидат, проснулся с насущной потребностью, которую незамедлительно и озвучил:
– Бу-бу-бу!.. Тьфу!.. Тьфу! Убери его к чёртовой бабушке!
Огромный, весьма пушистый, и многократно медаллированый за чистоту кровей, чёрный кот Василий, вынул хвост изо рта профессора и обиженно спрыгнул с кровати.
– М-я-а-а-вк! – заявил он, и нервно дёргая сыроватым хвостом, протрусил на кухню.
Привычка Василия укладываться ночью на подушке уходила корнями в его далёкое кошачье прошлое. Когда нецивилизованные (по мнению людей, конечно) коты ночевали на толстых сучьях доисторических деревьев. Гладкая блестящая лысина профессора будоражила генную память Василия, а её не потешить кот не мог.
Фёдор Николаевич ещё немного поворчал, сплёвывая жёсткие кошачьи волосы; поворочался, пытаясь уснуть вновь; но в итоге всё же откинул одеяло и резко встал. Зов природы победил. Зевая и почёсывая правый бок, профессор отправился ему навстречу.
Неспешно шаркая по коридору, достаточно длинному чтобы разместить несколько широкоформатных видеопанелей на стене, профессор в очередной раз почувствовал, что кроме обычной физиологической потребности, его беспокоит некая эмоционально-психологическая, с лёгким моральным уклоном.
