Каждый день, снова и снова Фёдор Николаевич осознавал, что ему не хватает семьи, детей, простых житейских проблем. Простых, но в то же время неимоверно сложных по сравнению с такой действительно элементарной вещью? как энтропия вселенной. Но ничего с собой поделать не мог.
Профессор тяжело вздохнул, и у него защемило сердце. Нет не от возраста, конечно, оно словно говорило: «Я есть! Я здесь! Ведь ты же не бездушный чурбан? Хватит одиночества!».
Давным-давно Фёдор Николаевич научился придерживаться принципа: если придётся съесть слона, то делать это лучше по частям. Если перевести высказывание на нормальный язык, то оно означало, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Поэтому профессор решил сначала удовлетворить вполне понятную физиологическую потребность, а уж потом перейти к абстрактной.
Сходив удачно в туалет, Фёдор Николаевич вышел из полутёмного помещения и неожиданно не услышал звуков смываемой воды. Слив включался автоматически, как и биоэлектрические осветительные панели. Кроме того, пол почему-то был непривычно холодным. Климатическая система судя по всему, не функционировала. Факты говорили за себя: по какой-то невероятной причине прекратилась подача воды и электричества.
Но всякое теоретическое суждение требует практического подтверждения. Фёдор Николаевич, будучи профессором квантовой физики, не очень жаловал физику жидких тел. Поэтому он проверять гипотезы он решил начать с более понятного и приятного в изучении электричества.
Для начала он провёл ладонью по наличнику двери в туалет.
И ничего не произошло. Свет, как ему положено, не включился, нежная классическая музыка не заиграла. Профессор очень удивился, распахнул дверь пошире и заглянул внутрь небольшого, но незаменимого в быту помещения. Всё было в порядке и как положено, но стульчак – усеян капельками.
Нетрудно было догадаться, что Фёдор Николаевич во время «процесса» явно мазал мимо очка. Профессор никогда раньше за собой такого не замечал, но благодаря проницательному уму пришёл к выводу, что в казусе виноват унитазный автоклинер. Он незаметно убирал следы позора, а сейчас ничего и не прибрал.
Физика жидких тел, несмотря на присутствие таковых на ободке унитаза, была тут ни при чём. В доме напрочь отсутствует электричество! Такая банальная, с точки зрения науки XXII века, физическая величина как сила тока, измеряемая в амперах, была равна нулю.
В недоумении профессор захлопнул дверь. Такого раньше никогда не случалось. Электричество было всегда. В близком к паническому состоянию профессор бросился на кухню и открыл кран. Воды не было.
Фёдор Николаевич хмыкнул, потеребил острую бородку, и обрадовался пришедшей в голову идее. Он подошёл к замутнённому на ночь окну и потёр его. Стекло должно было стать прозрачным! Но не стало…
Профессор удивился ещё больше, чем был удивлён до этого.
– Позвольте! – заявил он, – Но в антиполяризационных стёклах используется энергия статического электричества!
Основанные на эффекте антиполяризации Хаффмана-Гейнца, давнего недруга профессора, окна меняли прозрачность в зависимости от угла падения света на микронного размера линзы. Для работы системы не было необходимости использовать стационарный источник энергии. Статического электричества, накопленного на теле человека, хватало для питания маленьких линз. И оно управляло ими. Проведя рукой по стеклу, можно было поменять вектор отражения в небольшом массиве. А по закону векторного единообразия, того же Хаффмана, следом менялся вектор всех остальных линз.
Минимум два, а может пять основополагающих законов физики перестали работать Сердце профессора бешено колотилось в груди. Ему явно не хватало воздуха. Он решил открыть окно. Но не смог! Устаревшей сотню лет назад ручки для открывания окон не было. А электронный замок по понятным причинам не функционировал. Смысла идти проверять входную дверь не было.
Полный безнадёги Фёдор Николаевич тяжело плюхнулся на табуретку. Слон, которого так бодро он собрался съесть с утра, вырос до гигантских размеров.
– Это катастрофа! – подумал профессор, – Катастрофа мирового уровня! И я даже позвонить никому не могу…
Негромко цокая коготками по гладкому полу, мимо опечаленного профессора продефилировала чёрная тень.
– М-я-а! – сообщил Василий. Он только что выбрался из лотка и намеревался слегка перекусить.
Фёдор Николаевич досадно усмехнулся. Коту крупно не повезло – кормушка и поильник работали на электричестве.
Однако, когда Василий приблизился к раздатчику пищи, прибор ожил. Маленький автоматический барабанчик-дозатор как ни в чём не бывало провернулся, в миску высыпалась горсть разноцветных сухариков: рыбки, кролики и всякие другие подушечки.
– Этого не может быть! – заявил профессор и усердно замотал головой.
Василий погрыз немного корм, больше для видимости, чем на самом деле хотел есть, попил воды, и потягиваясь, вышел на середину кухни.
– Василий! И как это понимать? – строго спросил профессор, но кот не удостоил его вниманием.
Фёдор Николаевич ткнул пальцем в дозатор с кормом, но тот словно застыл. А в блюдечке с водой образовалось желе.
И только сейчас профессор заметил, что все вещи на кухне выглядят странно. Они были какие-то мрачные, выцветшие, «мёртвые». И что более странно, вокруг кота образовалось пятно света. Нельзя сказать, что Василий светился как фонарик, но некоторую контрастность в окружающие его предметы вносил. Рядом с ним они оживали, становились чётче, наливались красками, а на расстоянии пары десятков сантиметров блёкли, как бы замирали.
Кот явно таил в себе интригу, но профессору не хватало гениальности мозга понять какую.
– Киса, киса, киса, – позвал Фёдор Николаевич и был награждён звуком презрительного «мяу!».
Кот вытянул левую заднюю ногу и принялся драть её шершавым как наждачка языком.
Фёдор Николаевич подумал, что раз в молодости поймал удачу за хвост – сразу защитил диссертацию по квантовой модуляции, то кота за хвост поймать тем более сможет. Правда, он не учёл мнение Василия. А он был против!
Во-первых, как порядочный кот, Василий терпеть не мог показываться на публике не вымытым до скрипа. А во-вторых, о том, чтобы быть пойманным за хвост и речи быть не могло, ведь это была, есть и всегда будет святая, неприкосновенная часть тела.
Профессор наивно дёрнулся, но кот, предугадав события, отпрыгнул в сторону и нервно подёргал бесценным хвостом. Когда опасность миновала он уселся снова и принялся намывать заднюю правую ногу, поскольку левую посчитал достойной.
Фёдор Николаевич предпринял новую попытку схватить кота, но и она завершилась неудачей. Кот легко оторвался от преследования перебазировался на новое место дислокации.
Параллельно с анализом векторов подхода к постоянно ускользающему коту, в голове у профессора появилась некая теория, объясняющая способности кота сиять и включать кормушку без внешнего питания.
