Но больше всего на свете он боялся постареть. Постареть и перестать быть финансовым директором. Хотя папа и ворчал, что устал от своей работы, но на самом деле ему нравилось, что она у него такая важная и нужная и что люди его уважают, а некоторые даже боятся. И папе страшно не хотелось стать старым и ненужным, чтобы его никто не боялся, а все только и норовили обидеть.
– Обидеть старого человека так легко, – приговаривал папа, отрезая себе кусок бабушкиного пирога. – Хорошо, мама, что ты ни с кем не общаешься, кто мог бы тебя обидеть.
И бабушка Женя была с ним полностью согласна.
Чтобы не постареть, папа много ходил по врачам, пил разные витамины и занимался спортом. Врачи сказали папе не нервничать, потому что, когда у человека стресс, он быстро стареет. И ещё – мазаться специальным кремом против старения. Кремом папа мазался сам, а за тем, чтобы он не нервничал, следила бабушка. Потому что хоть папа и был большим (и даже работал финансовым директором), он всё равно оставался её сыночком, о котором ей нравилось заботиться.
Чтобы беречь папины нервы, бабушка сама разбиралась с сантехником, который плохо починил кран, с молодым соседом, который включал громко-прегромко музыку, когда Тина ложилась спать, и с двумя забулдыгами, которые пили пиво под балконом и ругались такими словами, что у Бульки шерсть вставала дыбом. Разбиралась бабушка Женя обычно вежливо, но, если кто слушать не хотел, показывала тому пару боксёрских приёмчиков.
Ну, так, пару тычков в ухо, и все забулдыги вежливо приподнимали свои дырявые кепки, хватали с земли упаковки от чипсов, бросали их в мусорные вёдра, вёдра выносили на помойку и долго трясли руку удивлённому дворнику.
– До свидания, – говорили они, кланяясь бабушке Жене, – большое вам спасибо, всего доброго и до новых встреч!
– Что-что? – переспрашивала бабушка Женя (старушки иногда не слишком хорошо слышат).
– Ой-ой, – пугались забулдыги, косясь на красные перчатки, – простите-простите, никаких встреч!
И уматывали подальше.
А папа ходил на работу, спасался от волнений и мазался кремом. Утром и вечером.
Как-то утром он нажал на тюбик слишком сильно, и крем шлёпнулся на пол. Он хотел крикнуть, чтобы бабушка Женя протёрла пол, но момент был неподходящий – бабушка как раз чинила унитаз, который всё шумел и шумел, а перекрикивать шум воды папа не стал. К тому же он опаздывал на работу.
А бабушка Женя, починив унитаз, достала из-под кровати дрель и принялась сверлить стену, чтобы повесить новую полочку: со старой книги так и норовили свалиться кому-нибудь на голову. Пятно от крема на полу в папиной спальне она не заметила.
В обед из школы пришла Вика и сразу подсела к компьютеру.
– Что ты делаешь? – спросила её бабушка Женя.
– Лайки ставлю, – ответила Вика.
Она щёлкала по клавишам, и на экране появлялись сердечки.
– А уроки? – напомнила бабушка Женя.
– Уроки – потом! – отмахнулась Вика.
– Правильно, – согласилась бабушка Женя, – уроки надо делать потом. Но сначала надо бы погулять.
– Не хочу я гулять! Мне скучно во дворе сидеть, – поморщилась Вика.
Бабушка Женя задумалась. Она не любила никого уговаривать. Обычно она бралась за перчатки, а если нельзя, ну вот как с Викой, то что-то придумывала.
Поэтому бабушка Женя пошла в свою комнату, взяла блокнот, нарисовала три сердечка и написала «ставлю лайк». Почерк она, конечно, изменила.
Свернула в квадратик и отнесла Вике.
– Что это? – спросила та не глядя.
– А мальчик занёс, пока ты в школе была.
– Какой мальчик? – спросила Вика с подозрением.
– Вон тот! – бабушка Женя кивнула во двор.
Там и правда сидел, уткнувшись в телефон, какой-то парень.
Вика чуть не упала со стула. Она покрутила записку в руках и вдруг прочла на обороте: «Барсучий Жир».
– А это что? – удивилась Вика.
Бабушка Женя чуть не хлопнула себя по лбу. «Вот балда! – подумала она. – Это же я название лекарства от простуды записала! Надо было чистый листик взять!» Но теперь важно было убедить Вику выскочить на улицу.
– Наверное, это подпись, – нашлась бабушка Женя.
– Чья?
– Ну, этого мальчика.
– И что, его зовут Барсучий Жир?!
– Ну…
– О боже, – вздохнула Вика, но всё же стала собираться.
Ей очень понравились сердечки. Они были нарисованы точно такой же красной ручкой, какая была у неё, да только потерялась.
Бабушка Женя решила воспользоваться тем, что Вика обычно собирается долго. Даже чтобы вынести мусор. А уж тут… Пока губы накрасит, пока лак на ногтях обновит! В общем, у бабушки Жени хватило времени, чтобы вернуться в комнату, спрятать красную ручку в комод, вытащить из-под кровати боксёрские перчатки, спуститься вниз по канату из простыней и подойти к мальчику на скамейке.
– Привет, – сказала она ему.
– Здрасьте, – ответил он, не поднимая головы.
– Отныне тебя зовут Барсучий Жир, – объявила бабушка Женя.
– Чего? – возмутился он и поднял голову, но тут же упёрся взглядом в красную перчатку. – Ой! Э-э-э… Ну ладно…
– И нечего делать такой несчастный вид, – строго сказала бабушка Женя, помахивая перчаткой.
– Только, может, не имя? Пусть у меня будет такой ник? – взмолился мальчик.
– Ник?.. А этим ником можно подписаться?
– Конечно!
– Тогда ладно!
Бабушка Женя заторопилась домой – Вика уже должна была выйти во двор, – но на прощание ей хотелось сказать мальчику что-то хорошее.
– Ты мне нравишься, – сказала она. – Если решишь жениться на моей внучке, я проголосую за тебя.
Вид у мальчика почему-то стал ещё более несчастным.
– И я буду нянчить ваших детей, – пообещала бабушка и убежала прочь.
На улице показалась Вика и решительно направилась к мальчику.
– Эй! – крикнула она ещё от подъезда. – Это тебя зовут Барсучий Жир?
– Угу, – буркнул мальчик, уставившись в телефон, – то есть ник такой!
– Это круто, – улыбнулась Вика, – люблю парней с чувством юмора!
История третья – о том, как Тину обозвали малявкой и дразнили за усы
Довольная, бабушка Женя побежала домой.
