5 ноября
За все эти дни у меня не выдалось ни одной свободной минутки, чтобы написать хоть строчку в мой драгоценный дневник, да и сегодня времени в обрез: надо делать уроки.
Да-да, именно так. Выходные кончились, и я взялся за ум. Я собираюсь прилежно учиться и «стать первым учеником», как мечтает мама.
Но всё-таки я не могу удержаться и нарисую тут нашего учителя латыни, он такой смешной, особенно когда принимает грозный вид и кричит:
– Всем молчать! Сидеть смирно! Чтоб ни один мускул не дрогнул!
Мы с первого дня прозвали его Профессор Мускул, и теперь это прозвище прилипло к нему на века!
Дома тем временем ничего нового. Синьор Маралли идёт на поправку, и дня через два доктор снимет ему повязку с глаза и разрешит смотреть на свет.
Вчера к нам приходили представители социалистической партии поздравить его с выздоровлением, и мама с папой немного повздорили, потому что мама не хотела впускать этих «еретиков» в дом, но папа всё-таки провел их в комнату к адвокату, и вышло ужасно смешно: Маралли сказал «Рад вас видеть», хотя ему не было видно ни зги.
А когда все ушли, Маралли сказал папе, что он просто счастлив: когда он оказался в беде, весь город пришёл выразить ему свои любовь и уважение…
Подумать только, «счастлив», а ведь сначала все кричали, что я его чуть ли не убил!
6 ноября
Вчера, пока я зубрил латинскую грамматику, я услышал кое-что интересненькое.
Мама с Адой разговаривали о синьоре Ольге и её мнимой клептомании. Мама, как могла аккуратно, рассказала обо всём мужу синьоры Ольги синьору Луиджи. Он родом из Болоньи, но говорит на неаполитанском диалекте, правда, раскрывает рот крайне редко и обычно угрюм, поэтому кажется, что его все раздражают. На самом деле это добрейшей души человек, который любит и жалеет детей.
Синьор Луиджи, насколько я расслышал, очень удивился тому, что рассказала мама, и отказывался в это поверить; но когда он своими глазами увидел у синьоры Ольги мамины часы, он сдался… и под благовидным предлогом пригласил к ней знаменитого врача. Тот заключил, что такой диагноз вполне вероятен, принимая во внимание расшатанные нервы синьоры, и прописал ей восстанавливающее лечение.
О визите врача синьора Ольга сама рассказала маме вчера вечером; но она думает, что её лечат от слабости, и считает, что этот диагноз высосан из пальца, потому что она прекрасно себя чувствует и выполняет предписания, только чтобы угодить мужу.
Мне, конечно, было очень смешно их слушать и, надеюсь, станет ещё веселее.
Утром я улучил момент, когда никто не обращал на меня внимания, пробрался в Адину комнату и стащил все платки, которые нашёл; потом, прихватив в столовой серебряный соусник, вышел в сад и позвал Маринеллу играть в прятки. Под этим предлогом я проник к ним в дом и оставил в столовой соусник. А платочки дал Маринелле и попросил отнести в комнату матери, что она тут же и сделала. За Маринеллу я спокоен: эта девочка никогда не болтает лишнего и умеет хранить секреты.
Ну что ж, подождём следующего действия этой комедии!
7 ноября
Сегодня в школе на уроке латыни произошло кое-что, заслуживающее отдельного рассказа.
Племянник сапожника Ренцо, что со мной за партой, притащил смолы из лавки своего дяди. Прямо перед нами сидит Марио Бетти, которого мы все называем Лорд Замарашка, потому что он всегда одет с иголочки по последней английской моде, а шея и уши у него грязные, как у мусорщика, нарядившегося джентльменом. Я воспользовался случаем, когда он вышел к доске, и размазал смоляной шарик по его скамье.
Садясь на место, Марио, само собой, ничего не заметил. Но через некоторое время смола расплавилась и прилипла к брюкам. Почувствовав неладное, Замарашка принялся ёрзать и вертеться, бормоча что-то себе под нос.
Тут между Профессором Мускулом и Лордом Замарашкой разыгралась такая сцена, что мы чуть не полопались от смеха.
– Что такое? Что с вами, Бетти?
– Ну, я…
– Молчать!
– Но…
– Сидеть смирно!
– Но я не могу…
– Молчать и сидеть смирно! И чтоб ни один мускул не дрогнул!
– Извините, но я не могу…
– Не можете молчать и сидеть смирно? Тогда встаньте…
– Но я не могу…
– Вон из класса!
– Не могу…
– Ах так!
И Мускул с рёвом бросился на бедного Лорда Замарашку, схватил его за руку и вытащил из-за парты, но тут – хрясь! – раздался треск, и Мускулу пришлось ослабить хватку: обрывок брюк несчастного мальчика остался на скамье.
Мускул был подавлен… но ещё хуже пришлось Лорду Замарашке; надо было видеть этих двоих, как они растерянно уставились друг на друга, совершенно ничего не понимая.
Класс разразился хохотом, и учитель обрушил свою ярость на нас:
– Всем молчать! Сидеть смирно! Чтоб ни один…
Но у него не хватило духу закончить свою присказку. Ещё бы! Какой там мускул! Нас уже было не угомонить…
Ну вот и всё. Потом пришёл директор и стал допрашивать по делу о смоле всех нас – восьмерых учеников, сидящих за Лордом Замарашкой. К счастью, никто меня не выдал.
Но всё равно директор, уставившись прямо на меня, сказал:
– Тот, кто это натворил, ещё поплатится.
Сегодня доктор разбинтовал глаз синьора Маралли и сказал, что с завтрашнего дня он может приоткрывать ставни, чтобы в комнату проникал лучик света.
9 ноября
Вчера мама с Адой были с ответным визитом у синьоры Ольги, и когда они вернулись, я подслушал их разговор:
