Мне хватают за волосы, я просыпаюсь и вскакиваю. Целых три жирных мыши сваливаются на пол. Что они делали у меня в волосах?..
* * *
Мыши, мыши, мыши. Из-за них я проспал рассвет. Палач прожег мне в груди дыру, и мыши забрались туда. Я заметил одну, с гладкой шерсткой. У нее на ушках чепец. И она принялась грызть мне сердце… Мэйбл, с чего я решил, что ты и Элис похожи? Ты была высокой, как деревце. А Элис, поставь ее рядом со мной, едва достанет мне до плеча. И она пахнет хлебом. Иногда чем-то сладким. Ты же пахла совсем по-другому. Элис мягкая и округлая. Ты была не такая, Мэйбл… С чего я решил, что ты и Элис похожи?
…Мыши сводят меня с ума. Из-за них я проспал рассвет. Из-за них не могу подняться. Вон Джоан стучит снизу палкой. Чердак отзывается гулом. Он гудит и гудит. Нет, это гудит не чердак. Это колокола. Что они там говорят? Что-то странное, Мэйбл.
– Дили-дон, дили-дон!
Был король, да вышел вон.
Дили-дили-дили-дили!
Короля-то погубили!
Или мне это снится?
Джоан больше не стучит.
Мыши, мыши, мыши…
* * *
В доме нет никого, и эти колокола:
– Дон-дон-дон-дон!
Был король – да вышел вон.
А в соборе – дили-дили —
Черный гроб установили.
Дили-дон! Дили-дон!
Похоронный звон, звон.
Дили-дили, приходите!
Кто во гробе, посмотрите.
Дон-дон-дон-дон!
Был король, да вышел вон.
Это звонят колокола на соборе Сент-Пола…
* * *
Мэйбл, ты только взгляни, что творится в соборе! Сколько здесь людей! Все двигаются вереницей, хотят посмотреть на того, кто в гробу. Они шепчутся между собой. Ты слышишь, что они шепчут?
– Это правда король?
– Да, я его узнаю. Это и правда Ричард.
– Он ведь отрекся?
– Отрекся. Или его заставили. А теперь вот… он умер. И новый король может править без опасений.
– Ричард был хороший?
– Красивый. Ричард был очень красивый.
– Он отправится в рай?
– Думаю, в рай. А куда же? Если он был королем.
– Но он же убил Уота Тайлера!
– Нет, не он. Не своей рукой. Король Ричард подъехал к Тайлеру…
– Тайлер хотел с ним договориться.
– Да, хотел. И король подъехал. В этот момент Тайлера закололи. Всадили ему нож в спину.
– Кто это был?
– Будто ты не знаешь!
– Девой Марией клянусь. Кто всадил в Тайлера нож?
– Лондонский мэр, вот кто. Мэр Уильям Уолворт. Говорят, он сделал это ради города Лондона…
Ты слышала, Мэйбл? Ты слышала?
Это всё мыши, Мэйбл.
Они сводят меня с ума. Я больше не различаю, что во сне, а что наяву.
Мэр свободного Лондона зарезал Уота Тайлера…
Быть такого не может!
Быть такого не может, Мэйбл!
Быть такого не может…
* * *
…Мыши, мыши, мыши. Они заполняют чердак и не дают мне спать. Они пробрались мне в сердце – через дыру в груди, которую выжег палач. Но этого им было мало. Теперь они поселились у меня в голове. Они шуршат и пищат противными голосами:
– Отважный виллан Уот Тайлер вырезал всех фламандцев. А мэр свободного Лондона пырнул Тайлера в спину кинжалом…
Мэйбл, ты ведь все видишь. Ты сидишь там, на облаках. И рядом с тобой – другие. Все вы видите Лондон. Кто хочет дышать свободой, должен прийти сюда. Город стоит над Темзой. А Темза такая глубокая. Ее воды текут под мостом, на котором расставлены пики. На пиках насажены головы. Это убийцы и воры. Когда они были живы, они бродили по улицам по ночам. Но ворам и убийцам в Лондоне несдобровать. Их поймают и обезглавят. Или отрубят им руки.
А по мосту – если ехать все вперед и вперед – приедешь в аббатство Вестминстер. Там король каждый год посвящает мэра в рыцари. И мэр готов сделать всё ради свободы Лондона…
Я не стал горожанином, Мэйбл. И никогда им не стану…
А маленький колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу… Он что-то там говорит… Но можно ли верить лондонским колоколам?..
Глава 4
…Мэйбл, помнишь тот день, когда я бродил вдоль Темзы? Я замышлял греховное. И даже маленький колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу не мог меня остановить. Знаешь, что он говорил? Нечто странное, непонятное. Вот такие слова:
– Дили-дили-дон-дон!
Не печалься, Виттингтон.
Мэром станешь —
Всё исправишь.
Дон-дон-дон-дон!
Всё, что можно,
То исправишь.
Дон-дон-дон-дон!
Клянусь Пресвятой Девой Марией, именно это он говорил. Как я мог ему верить? Я хотел заткнуть уши. Но тут услышал шаги у себя за спиной. Кто-то сиплый и шепелявый затянул: «Гудмэ-э-эн! Подайте пенни! Не пожалейте пенни для бе-е-е-е-едного человека!»
Безумный Роберт – вот кого я встретил на берегу. Не знаю, что меня дернуло, но я вдруг сказал:
– Спой, и получишь пенни.
Безумный Роберт молча уставился на меня, потом осклабился и затряс головой:
– Я больше не пою. Не пожале-е-е-ейте пенни для бе-е-е-е-едного человека!
– Тогда не получишь пенни.
Я испытал от этих слов странное удовольствие, повернулся и пошел было прочь, но он ухватил меня за рукав:
– Гудмэн! Поштой. Я тебя опожнал… – он почти вплотную приблизился. Изо рта его пахло тухлым. Глаза были мутными. – У тебя в голове шидят мыши…
– Мыши? Что ты несешь? А ну, пошел прочь, – я попытался вырваться.
– У меня тоже мыши, гудмэн, – он захихикал. – Одна мышь все время пищит: «Хик-хик, хик-хик. Не ты ли, Роберт Шладкоголосый, пел для Уота Тайлера?» Другая тоже пищит: «Пик-пик, пик-пик. Не ты ли пел Уильяму Уолворту? Хик-хик-хик, пик-пик-пик! Уильям Уолворт жарежал Уота Тайлера!» А мыши украли мой голош. Они могут украшть что угодно. Так что ты пропал, гудмэн…
– Пусти!
– …ешли не дашь мне пенни.
– Не дам. Пошел прочь.
– Дашь. У меня есть то, что может тебя шпасти. – И Безумный Роберт затряс головой.
