– Они позовут крысолова. Тебя позовут спасать флот! – эта догадка приводила Джеймса в восторг.
– Вот именно, парень! Вот именно! – Уилл разделял восторг Джеймса. – Ты знаешь, сколько денег я смогу заработать?
Ещё в большем восторге Уилл и Джеймс пересчитывали воображаемые монеты.
– И тогда… – Уилл светился подлинным вдохновением.
– Тогда… – поддерживал его Джеймс.
– Я бы пришёл и сказал… Я бы сказал: «Слушай, Эмма…»
Тут мысль Уилла внезапно теряла свою дерзновенность.
И как Джеймс ни старался:
– Ты бы сказал: «Слушай, Эмма!»… – Уилл не мог придумать завершение этой истории.
И Эмма за стенкой что-то роняла на пол.
– Она нас слышит, – Уилл прикладывал палец к губам.
Джеймс пожимал плечами: подумаешь!
– Слушай, Уилл, а скоро тебя позовут голландцы?
– Ну, быстро, Джеймс, не получится. Тут надо набраться терпения. Крысолову приходится ждать, когда его позовут. Или погонят прочь…
Эмма опять что-то роняла на пол – на этот раз что-то тяжёлое.
– Смотрите! Смотрите! А-а-а-а!.. – На улице закричали, завыли на разные голоса.
– Что это, Джеймс? – Эмма растерялась.
– Кричат… А чего кричат-то? – Джеймс напряжённо прислушивался. – Надо глянуть. Пойдём?
Они выскочили на улицу. Люди стояли, окаменев от страха, запрокинув головы к небу. Джеймс тоже взглянул на небо и почувствовал, как леденеет у него в животе. В небе творилось что-то ужасное.
– Огненные шары!
– Двухголовый дракон! Смотрите, сейчас он заденет шпиль собора Святого Павла!
– Никакой не дракон. Это всего лишь комета. Две кометы над Лондоном!
– Они сейчас упадут! Они разрушат наш город.
Но кометы вскоре исчезли, прочертив на небе дугу. Даже их след растаял. Всё небо, как прежде, теперь занимали тяжёлые серые тучи.
– Ну, вот и всё. Улетели. А вы кричали: разрушат…
– Может, ещё и разрушат.
– Ах, глаза у вас есть?
– Кометы… Кометы предвещают беду.
– Неужто снова война?
– А бывает, перед чумой.
– Чума? С чего это вдруг чума?
– Как с чего? Божья кара.
– Можно подумать, Бог карает только чумой…
На следующий день Эмма с Джеймсом оказались в приходе Сент-Джайлс. Там бродил человек с огромным крестом на шее, чёрный плащ на голое тело. Говорили, что он святой. Он ходил по улицам и выкрикивал: «Кайтесь! Грязь! Грязь! Грязь! Всюду грязь человеческая! Отриньте её! Извергните! Или вам не спастись от беды!»
Вокруг проповедника собирался народ:
– Святой отец! Что нам делать? Научи нас, святой отец!
Проповедник обводил толпу мутным взглядом:
– Очиститесь! Извергните нечистых существ из домов. Гоните их прочь из города!
– Кто они? Назови! – требовала толпа.
– Кошки! Исчадия ада! Ведьминские отродья! Дыхание кошки порождает чуму! О! – всем стало понятно, что проповеднику вдруг привиделась мерзкая кошка. Он затрясся, заскрежетал зубами. – Кошки и крысоловы. Фигляры, комедианты… Нечестивцы, они паясничают, искажают лик божий. Гоните их всех взашей. Очистите город от скверны!
– Комедианты – ладно… А без крысоловов-то как же? Кто тогда будет выводить у нас крыс?
Все вытянули шеи и повернули головы. Вокруг спросившего тут же образовалось пустое пространство. Это был булочник Томас с улицы Пудинг-лейн. Крысы ему досаждали. Однажды испортили сразу десять мешков с мукой. Он не раз обращался к Уиллу.
Отец Бернард застыл и прищурил глаза, словно хотел разглядеть что-то в трещине мостовой.
– Крысолов? Крысоловы продают душу дьяволу! Они заставляют крыс подчиняться себе, знают секреты ядов. Они хитры. Они сами насылают нам крыс! А потом являются, чтобы от них избавлять. Лицемеры! Гоните их прочь! Как если б вы гнали грех в образе человека.
Эмма испуганно слушала речи отца Бернарда. Когда они подходили к дому, она нервно огляделась по сторонам:
– Его не могли увидеть… Он всегда приходил в темноте…
– Из-за этого голого болтуна ты теперь не пустишь Уилла? Он попросится заночевать, а ты возьмёшь и прогонишь? – Джеймс не мог себе это представить.
– Это святой отец, – с силой сказала Эмма и отвесила Джеймсу затрещину.
Но ей не пришлось прогонять Уилла: он больше не приходил.
«Убийца! Чёрный убийца бродит по улицам Лондона!»
Безутешную Мэри теперь что ни день видели у городского фонтана. Она стонала, заламывала руки, выла и причитала: «О! Этот чёрный убийца повсюду! Имя его – Чума. То он является в образе человека. То превращается в крысу. Бойтесь пить эту воду. В ней тоже таится чума. Бойтесь дышать этим воздухом. Он отравлен чумой!»
К Безутешной Мэри давным-давно все привыкли, и горожане не обращали внимания на её причитания. Они приходили к фонтану брать воду для своих нужд и грубовато требовали, чтобы Мэри оттуда убралась. Однако Мэри водилась с кладбищенским сторожем. И с некоторых пор она не просто стонала.
«Сегодня ночью в приходе Сент-Джайлс Чума убила семь человек: пять праведных христиан и двух невинных младенцев. О горе нам! Чёрный убийца бродит по улицам Лондона!»
«Сегодня утром на кладбище похоронили всё семейство сапожника Джона. Чума поразила тринадцать его детей, его самого и жену».
«На Друри-лейн больше нет дома, который не навестила Чума».
Теперь горожане, как только видели Безутешную Мэри, сразу бросались к ней:
– Что там? Сколько сегодня, Мэри?
Но скоро Мэри уже не могла отчитываться за чуму. Умерших от чёрной смерти стало так много, что их запретили хоронить в обычном порядке. Мертвецов вывозили ночью на специальных телегах и сбрасывали в общие ямы (они были намного глубже могил).
Те, кто мог, у кого были силы, какое-нибудь пристанище за пределами Лондона, – все бежали из города. Джеймсу и Эмме бежать было некуда. Куда они могут уйти? Рассказывали, что крестьяне соседних селений ожесточились сердцем. Они гнали лондонцев прочь от своих домов и угрожали расправой. Многие беженцы так и бродили по окрестным полям, там же и умирали – кто от голода, кто от настигшей в дороге чумы…
Нет, нельзя никуда уходить. Надо ждать и молиться…
– Джеймс, послушай! Сегодня я видела Ральфа. (Эта новость Джеймса нисколечко не обрадовала.) Нет, ты послушай… Он знает, как спастись от чумы. То есть не сам он знает, а один человек. Один знахарь. У него есть лекарство.
