Я умолкла и снова зажмурилась, как только поняла, что…
— Я, возможно… э… забыл упомянуть о твоей работе, — вмешался Фэллон. Он сжал губы и принялся их покусывать, проводя рукой по затылку.
— Это не имеет никакого значения. Договаривай, что ты хотела сказать, — нетерпеливо поторопила меня его тетя.
Конечно, это имеет значение. Это задевает вашу гордость больше, чем мою.
И все же я продолжила:
— Он перестал появляться на работе где-то через неделю после того, как ты приехал в Кейбл. — Я посмотрела на Фэллона. — А потом уволился, никого не предупредив. Я не придала этому значения… а потом он появился из тумана с серыми шрамами на коже. Он был так близко, что я могла бы дотронуться до него. И он на меня не напал.
— Вы были беззащитны перед блокирующим заклятием. Может, вы просто перепутали, — предположил Эдмунд, лишь бы возразить. Но по его лицу я видела, что он мне верит и действительно обеспокоен.
— Нет! Я уверена! — настаивала я. — Я только что проверила его страницу на Facebook. Он ее деактивировал. И у него очень специфический голос. Вы ведь слышали в тумане сильный девонширский акцент, правда же? — обратилась я за поддержкой к Фэллону и Эдмунду.
— Да, я слышал, — сказал Фэллон, Эдмунд кивнул.
— Если Экстермино стали обращать людей, то будет начато тщательное расследование на самом высоком уровне. Ты целиком и полностью в этом уверена? — настаивал дядя Фэллона.
Я была уверена почти на сто процентов.
— Да, уверена.
— Как его полное имя и когда ты последний раз видела его человеком?
Я повернулась к Эдмунду.
— Натаниель Райл. Первая суббота сентября.
Тот, кто следующим возглавит Атан, переступил с ноги на ногу, обхватил левой ладонью правый локоть и прижал указательный палец правой руки к уголку губ. Он нахмурился.
— По-видимому, вы были друзьями на Facebook. У вас были близкие отношения?
Я несколько раз моргнула и отшатнулась.
— Нет, мы просто вместе работали. Летом я его почти не видела.
Он покачал головой и закрыл глаза.
— Герцогиня, простите меня, но мне нужно у вас спросить: когда вы были вместе, он когда-нибудь проявлял к вам интерес? Может, флиртовал?
Я покраснела и почувствовала, как мои губы сами собой округлились в букву о.
— Я не знаю.
— Он когда-нибудь говорил или делал что-то, что вызывало у вас неловкость или какие-то подозрения?
Я смотрела на свои руки. Все принимало гораздо худший оборот, чем я представляла, когда думала, что они могут не поверить мне.
— Он узнал, что в графство переехала еще одна сейджеанская семья. Семья с высоким социальным статусом. — Я не планировала сообщать им, что сама, по сути, ему все и рассказала. — И, наверное, можно сказать, что он усердно искал мой титул в Интернете. — Я подняла глаза. — Я никому не говорила, что я герцогиня, пока не приехал Фэллон. Об этом ты тоже забыл упомянуть, да? — Я скорчила рожу принцу, который сидел рядом.
Он ответил мне тем же.
Мой превратившийся в следователя телохранитель замычал в ответ и начал барабанить пальцами по спинке кресла.
— Эдмунд?
Он повернулся к принцу.
— Экстермино специально выбрали кого-то, кто был близок к герцогине. Если она права и этот Натаниель обратился, логично предположить, что у него был веский мотив, чтобы стать Сейдж. Немыслимо вообразить, что человек может пережить такое превращение, если не хочет этого всем сердцем. Его никто не заставлял, в этом я уверен.
Фэллон и Элфи смотрели на меня, не отрываясь.
— Думаешь, его мотивом была герцогиня? — спросил последний.
— Не исключено.
— А зачем Экстермино обращать его?
Эдмунд бросил критический взгляд на обоих молодых принцев, и все взрослые нахмурились от беспокойства.
Я внимательно посмотрела на Элфи, а потом на младшего из принцев, потеряв нить разговора после их неясного диалога.
— Но ведь они наверняка выбирали кого-то из моего окружения, чтобы добраться до тебя. Мне так жаль. Я знаю, что именно от этого ты и пытался уехать. — И я снова опустила глаза.
— Ты здесь ни при чем. А без таких маленьких приключений скучно жить, — успокоил меня дядя Фэллона, хотя голос его был усталым. — И все же, Эдмунд, я бы хотел, чтобы вокруг дома герцогини установили систему охраны. Пока это не организуют, она останется с нами.
Я подняла голову, но прекрасно понимала, что спорить с принцем Лорентом нельзя. Эдмунд пристально смотрел на меня, Фэллон пытался подавить усмешку. Я предпочла игнорировать его, пытаясь не думать о том эпизоде, когда он оказался на мне, потому что от этого мои глаза вот-вот могли поменять цвет.
Затем обсудили более мелкие детали происшедшего, обменялись идеями о том, какую систему безопасности следует теперь применять, и разговор сам собой сошел на нет.
— Откладывать больше некуда, — намекнула принцесса мужу.
Он взял чашку, допил чай и кивнул.
— Мы пришлем гонца, когда король будет готов принять тебя, Эдмунд. А ты, Фэллон, отправишься с нами.
Младший принц опустил голову, и я услышала тихий вздох раздражения. Его дядя закончил разговор предложением всем пойти пообедать.
На этот раз мне удалось встать и сделать реверанс, ведь Фэллон уже стоял с тетей и дядей в углу. Лизбет и Элфи быстро ушли наверх. А я не знала, что и делать. После всего, что произошло, я не могла ничем заниматься и в нерешительности бесцельно топталась перед открытой дверью.
— Ну, молодой принц, что еще ты не рассказал нам о ней?
Я подпрыгнула. Звук удара моих испорченных туфель о плитки пола эхом разнесся по пустому холлу, и я зажала рот, чтобы не вскрикнуть от страха. Они говорили обо мне. Я знала, что они только делали вид, будто моя работа их не волновала. Но это было мелочью по сравнению с тем, что еще знал Фэллон. Он расскажет им о моих видениях, если еще не сделал этого. Он ведь сказал, что только постарается держать их в тайне. То, что они узнают об этом, не очень меня беспокоило. Но я боялась стать оружием. Такое обычно случалось с провидцами, особенно с теми из них, кто видел (или, в моем случае, не мог не видеть) важные события. А это значит, что мне придется вернуться ко двору и занять свое место в Совете, как только мне исполнится шестнадцать. Носить титул и не выполнять своих обязанностей станет невозможно, если Атенеа решат воспользоваться моим даром.
Нет, дитя, нет! Я — проклятый провидец! Как и все мы.
Так она всегда говорила.
Услышанные обвинения принца Лорента повергли меня в ступор, но звук двери, которую захлопнул кто-то с толстыми темно-синими шрамами — Эдмунд! — вернул меня к реальности.
