— Что? Куда вы направляетесь?
Двери распахнулись, и я увидела нетерпеливо ожидающих репортеров, которые, должно быть, следили за происходившим через камеры. Я поняла, что Фэллон идет за мной, потому что они начали выкрикивать мое и его имя и просить нас прокомментировать ситуацию.
— У меня есть одна идея насчет Виолетты.
— Тебе нужна моя помощь?
Я покачала головой и завязала ленты шляпы под подбородком. Красавица Инфанта, только-только выпущенная из карантина, уже ждала меня.
— Проследи за всем, пока меня не будет.
Я уже садилась на лошадь, когда подбежал Каспар. Не обращая ни малейшего внимания на Фэллона, он посмотрел на меня.
— Если ты думаешь, что я причинял ей вред, то это не так! — выпалил он, и в его широко открытых глазах была мольба о… понимании.
Еще секунду я внимательно смотрела на вампира, а потом натянула вожжи, чтобы Инфанта развернулась, и поскакала прочь. Мне нечего было ему ответить — я и сама не знала, что думала.
В первую очередь мне нужно было спасти Виолетту от нее самой.
В тот вечер газеты назвали нас оппозиционерами.
Глава 35
Фэллон
Прошло три часа, а Отэмн так и не вышла из комнаты Виолетты. На улице было уже темно, но я не стал задергивать шторы в бывшей гостиной и только ходил взад-вперед по ковру.
Что она задумала? Почему ее так долго нет?!
Это ожидание было настоящей пыткой по сравнению с отъездом Отэмн днем, когда она не закрывала от меня свое сознание и я знал, что с ней все в порядке.
— Отэмн! — мысленно позвал я ее, ожидая услышать тишину.
Вместо этого в дверь настойчиво постучали.
Я повернулся к Ричарду, который, словно безмолвная статуя, сидел в кресле. В его взгляде отразились мои мысли.
Отэмн стучала по-другому.
— Кто там? — буркнул я, прекрасно понимая, что ничего приятного ждать не приходится, ведь на часах была полночь.
После некоторого молчания послышался ответ:
— Каспер — доброе привидение. Просто впусти меня.
У меня приоткрылся рот, а магия в жилах забурлила в предвкушении. Ричард, нахмурившись, уже вскочил на ноги.
— Что тебе нужно?
— Поговорить. Ради всего святого, не стану я тебя убивать, а то отец из меня душу вытрясет.
Его скрежещущий акцент был слышен даже через дверь, как будто кто-то царапал ногтем на доске слова заносчивый, высокомерный идиот.
— Впусти его, — сказал я Ричарду, а сам подготовился применить то же заклятие, каким Отэмн связала Феликса.
— Остынь, остынь… — бросил мне Каспар, войдя в комнату, и поднял руки. — Нет, останьтесь за дверью, — велел он охранникам, когда они последовали за ним. — Я надеялся поговорить наедине, — закончил он, демонстративно посмотрев на Ричарда.
Я одобрительно кивнул — с одним вампиром я мог и сам управиться без проблем, — зная, что Ричард будет стоять с другой стороны двери и прислушиваться к каждому слову.
Каспар обвел комнату взглядом, обращая внимание на каждую деталь. Его глаза расширились, когда он заметил кабинетный рояль, который недавно был добавлен к интерьеру комнаты и поставлен в углу у окна. Он подошел к нему, сел на стул и провел пальцами по полированным, блестящим клавишам.
— Рискну предположить, что ты пришел сюда не только для того, чтобы поиграть на рояле, — попытался я начать разговор, поскольку Каспар молчал.
— Виолетта и Отэмн выставили меня из комнаты, — ответил он, начиная играть гаммы и не ошибаясь ни в одной ноте. — Поэтому я пришел извиниться, — просто добавил он.
— Извиниться?
— Да. Высказать свое искреннее сожаление о совершенном поступке. Слышал о таком? Попробуй как-нибудь.
— За что извиниться? — буркнул я, от всей души жалея, что не могу закрыть ему рот заклятием.
Он убрал руки от клавиш, и в комнате неожиданно стало тихо, только последние ноты повисли в воздухе, как мрачный гул.
— Отэмн рассказала мне, что брякнул ей Феликс. Нападая на тебя, я не подозревал, что он вел себя как последний ублюдок.
Я пожал плечами.
— Да ну… что сделано, то сделано.
— Да.
Он смотрел на мое отражение в полированной поверхности рояля. Я засунул руки в карманы, надеясь, что он наконец уйдет. Каспар сидел в свете луны, который проникал сквозь окно, мертвенно бледный и неподвижный, не сводя глаз с моего отражения, как будто на меня смотрел мертвец.
— Я легко выхожу из себя… после смерти мамы. Я понимаю, почему Отэмн держит все в себе. Ты просто закрываешься, — сказал он медленно.
Мои руки напряглись и стали будто каменными.
Каспар Варн говорит со мной… о чувствах?
— Попробуй обратиться к психологу, — предложил я, не в силах придумать ничего другого. — Отэмн очень помогло.
Он снова опустил руки на клавиши и начал играть красивую медленную композицию, отдаленно напоминавшую вальс.
— Я вел себя с ней как с человеком, — не унимался он, и с каждой нотой и словом его голос становился все громче. — Я не причинил ей вреда, ведь правда?
Его голос снова стал едва слышным, и в двух последних словах были заключены тысячи сомнений. Я внутренне запаниковал.
И что мне делать? Я же не психолог!
— Я слишком мало знаю о ваших отношениях, чтобы судить, — в конце концов выдавил я из себя, покраснев до самых глаз.
— Да, слишком мало, — согласился он, и музыка стала снова нарастать. — Но ведь никто не думает о том, что такой ее сделало обращение. Все произошло слишком быстро, слишком поспешно. Она не была готова… возможно… А может, жизнь вампира просто не для нее. Может быть, она слишком человек.
— Я…
— Она подпитывается твоей Отэмн. Она все время рассказывает мне о сердцебиении Отэмн, как оно замедляется и ускоряется, когда она с тобой. Словно сломанные часы, которые не могут идти правильно, — так она говорит. Мне кажется, она представляет, что это ее сердцебиение, что она снова человек.
У меня внутри что-то опустилось.
— Но обратного пути у нее нет, — сказал я тихо.
Он перестал играть и повернулся на стуле, оказавшись ко мне лицом.
— Думаешь, я этого не знаю?!
Немного испугавшись этого резкого поворота, я отступил на шаг назад. Но, проведя рукой по затылку, он успокоился так же быстро, как и вспылил.
— Я уезжаю завтра вечером…
— Ты оставляешь двор? Оставляешь Виолетту? — выпалил я, не успев сдержаться. Я знал, что он не отличался рассудительностью, но уехать? Мне хотелось вынуть ему мозг собственноручно.
