Как он посмел. Я снова провела руками по его спине, обняв за шею и схватив за
волосы. Однако потом передумала и, взявшись за ремень его джинсов, расстегнула пряжку. Каспар замер и, яростно глядя на меня, отбросил мои руки. В моем взгляде была мольба, но он снова начал целовать мою шею и грудь.
Когда он лизнул один сосок, потом другой, я слабо застонала. Принц опустился ниже, целуя мои шрамы, постоянно двигаясь, не давая мне возможности подумать или замерзнуть. Когда он провел языком по моему животу, я чуть не захихикала.
Почувствовав его дыхание на бедрах, я задрожала. Он целовал мои бедра, ощущая, как напрягаются и расслабляются мои мышцы под его прикосновениями, затем раздвинул мои ноги. Мой стон перешел в крик, когда он впился зубами в мою кожу: боль разрывала мое бедро.
Я застонала, из глаз брызнули слезы. Теперь он вылизывал языком мою кровь, смешанную с моими выделениями. Внезапно он снова оказался на мне. Его красные глаза победно сияли, а губы влажно блестели. Он нагнулся и поцеловал меня. Я облизнулась, а Каспар усмехнулся.
— Из тебя получился бы хороший вампир. Ты явно любишь пробовать разные жидкости. Я виновато улыбнулась, но не могла ничего ответить. Слова, казалось теряли всякий смысл. Я снова потянулась руками к его джинсам и расстегнула молнию. Он сильнее прижался ко мне.
Это мой выбор…
Неожиданно я почувствовала, что давление исчезло, и сильно покраснела. Обнаженный Каспар возбуждал меня еще сильнее, чем одетый. Он улыбался, размахивая упаковкой с презервативами, на которой была налеплена какая-то бумажка.
— Это ты сделала, верно? — прорычал он, но в его голосе чувствовалось веселье.
Я протянула руку и, взяв упаковку, прочитала, что было написано на бумажке.
«Всегда предохраняйся, сосунок!»
Я вспомнила, как украла у него все презервативы и испортила их, когда только приехала в Варнли. Сейчас мне было сложно поверить, что я осмелилась на такое.
Каспар разорвал пакетик.
— Конечно, в данном случае сосунок у нас ты, верно?
— Тебе когда-нибудь говорили, что в постели ты ведешь себя как свинья?
Он ухмыльнулся и, нагнувшись, нежно поцеловал меня.
— Нельзя винить парня лишь за то, что он спросил. Пойманная врасплох неожиданной нежностью, я смешалась. Он снова влез на меня, пристально разглядывая мое лицо.
Я улыбнулась, но это была показуха, потому что внутри я была в смятении.
Каспар впился поцелуем в мои губы и вошел в меня.
Я почувствовала, как капельки пота выступают у меня на затылке, а простыни становятся влажными. Наши вздохи и стоны переплетались в стылом воздухе, подобно побегам дикого плюща- Я ощущала странное сочетание удовольствия и боли и не была уверена, что сильнее, до тех пор пока с моих губ не сорвался крик боли, а в его глазах я не увидела затаенное страдание. Засунув руку мне под спину, он перевернулся так, что я очутилась сверху.
Он не двигался, пока я седлала его. Ко мне вернулась смелость, когда я поняла, что принц наконец-то уступил мне контроль над ситуацией, которым так дорожил. На какое-то мгновение я задумалась, позволял ли он когда-нибудь Черити то же самое, отчаян но надеясь, что не стану для него тем же, кем была она, — очередной шлюхой.
Каспар отвлек меня от этих мыслей, засунув одну руку между моих бедер, а другую положив на грудь. Я поцеловала его в шею, нежно покусывая кожу и понимая, что все было бы иначе, если бы я могла пить кровь. Вздохи превратились в сладкие стоны. Откинувшись, я с удовольствием принялась наблюдать за ним: Каспар закрыл глаза от блаженства. Я двигалась все быстрее, приближая неизбежную кульминацию. Теперь он засунул мне между ног и другую руку и громко застонал. Я заскрежетала зубами, пытаясь сдержать последний, самый мощный стон, готовый сорваться с моих губ. Рухнув ему на грудь, я почувствовала острую боль в горле. Перед глазами заплясали разноцветные звезды. Я полностью расслабилась, Каспар обнял меня, и я провалилась во тьму.
Когда я очнулась, перед глазами все плыло, а мое тело одеревенело. Я не знала, сколько времени прошло: несколько минут или несколько часов. Тяжело вздохнув, я выдавила из себя улыбку, когда увидела, что он лежит рядом, разглядывая меня и играя с прядью моих волос.
— Я знаю, что был хорош, но на мне еще никто никогда не терял сознание, — улыбаясь, заметил он, облизнув один из клыков.
— Честно говоря, меня прежде никогда не кусали во время оргазма, — огрызнулась я, потирая лоб. Мои глаза постепенно привыкли к полумраку комнаты. Ругаться и доказывать, что я вырубилась, скорее всего, из-за его укуса, не было сил.
Он довольно усмехнулся.
— Я же говорил, что тебе понравится.
Улыбка скользнула по моим губам. Перевернувшись на спину и уставившись на темный потолок, я погрузилась в расслабленное, почти отрешенное состояние, которого мне так не хватало все те месяцы до лондонской кровавой бойни, когда клубы были моими охотничьими угодьями.
Но ничто… ничто… не могло сравниться с Каспаром.
Больше мне такого не почувствовать, учитывая, что король возвращается через несколько часов и Каспару будет запрещено ко мне прикасаться. Я приуныла и была готова расплакаться, но быстро заморгала, надеясь, что он не заметит слез.
— Ты бы понравилась ей.
Я повернулась к нему в замешательстве. Он смотрел прямо перед собой на портрет, висевший над камином. Глаза Каспара переливались оттенками зеленого и серого.
— Это твои родители? Он кивнул.
— Это была их комната. До самой ее смерти. — Тут его голос дрогнул.
Я инстинктивно взяла его за руку, прижимаясь к его груди и лаская, несмотря на холод кожи. Я была удивлена, но не хотела показывать этого. Я никогда не слышала, чтобы он так говорил о матери.
— Она бы гордилась тобой.
Каспар повернулся ко мне с таким видом, будто хотел рассмеяться, но его выдали глаза: они были серого цвета.
— Гордилась бы за что? Я наследник трона, но мне он не нужен. Я не люблю ответственность, и меня преследуют неудачи во всем, чем должен заниматься принц. Единственный плюс в том, что я симпатичный. Но разве это повод гордиться собой?
Его ногти впились в мою кожу, но не думаю, что он заметил это. Я поморщилась, однако виду не подала.
— Посмотри, сколько раз ты меня спасал! Сколько? Четыре раза? И ты был готов выдержать гнев Совета и отца за то, что отпустил бы меня домой. Это о чем-то да говорит!
— Неправда! Откуда такое всепрощение? Ты что, святая? Совсем недавно ты считала, что я больное, порочное животное.
Я отвела взгляд от картины и пробормотала:
— Все меняется.
Принц посмотрел на меня удивленно. Я решила, что он начнет допытываться, но, к моему облегчению, он этого не сделал, и снова наступила тишина. Каспар начал отрешенно играть прядью моих волос. Казалось, что нас обоих вполне устраивает эта тишина и покои.
