Она не стала договаривать, какое. С трудом распрямилась и бутылочку приняла.
Алексей отправился на разведку.
От храма уцелел только фасад. Боковые стены зияли провалами, крыши не существовало вообще. Зато позади храма в глубокой яме темнела вода. Алексей бросил в неё камешек. Просто лёгкий всплеск. Круги. Напоим вначале осликов…
Он сел над ямой. Стояла тишина. То есть нет: мир вокруг был наполнен многообразными шорохами, но среди этих шорохов не слышно было шорохов жизни. Только он сам, да Саня, да тройка изголодавшихся осликов, дорвавшихся до чёрной колючки. Не было даже бабочек…
И уже не в первый раз Алексей подумал, что интуиция его, которой он привык доверять, которой его учили доверять – начинает подводить его. Вот и сейчас: он ждал от этого места чего-то важного. Именно от этого места. Основания? Ни малейших оснований. И все-таки ждал. Только сейчас, когда понял, что не получил и, скорее всего, не получит того, на что рассчитывал, – почувствовал, как сильно ждал.
Тупик, подумал он. Приманка и тупик. Куда же дальше?
Тогда, в том видении – были пещеры.
К подземникам?
Он ощутил настоящий страх. Потому что, может быть, так и придётся: к подземникам…
Когда через полчаса он вернулся, Саня лежала лицом вниз на попонке, укрывшись сверху другой. Он отвёл ослов к воде, напоил. Ничего не произошло. Белый фасад разрушенного храма всё так же слабо светился на фоне совершенно чернильной завесы тьмы.
Заметно похолодало. Это тоже был какой-то выверт против природы, не объяснимый ничем разумным – как и многое здесь другое. С похолоданием просто следовало считаться, и всё. Алексей расстелил свою куртку, на неё бросил одеяло, хотел перенести Саню – оказалось, что она не спит. Только не смотри… – и, придерживая попонку, которой прикрывалась, она сама переползла на новое место. Смешно, да? Алексей покачал головой. Сменил попонку на другое одеяло. Саня, лёжа на животе, тянула куртку вниз, прикрывая голые ноги. Знаешь, как жжётся это масло? Оно будто на крапиве настояно… Ты отдыхай, сказал Алексей. Смотри сны. Старайся запомнить.
Сам он наломал побольше сухой колючки, разложил костерок, зажёг. Колючка горела практически без пламени – скорее тлела, издавая слабое шипение. Дым пах смолой.
Ослы топтались сзади.
Белая тень приблизилась справа и остановилась в отдалении. Это был Железан.
– Подходи, – сказал Алексей, почти не разжимая губ. – Я всё равно не верю, что ты предатель.
И Железан подошёл почти вплотную. Сел. Призракам не нужно сидеть, они не устают. Но им нужно быть похожими на людей. На тех, кем они сами были недавно.
– Мы выберемся? – спросил Алексей.
Железан кивнул.
– Отсюда? Это то место?
Он опять кивнул.
– Нужно ждать?
Третий кивок.
– Другая дорога отсюда – через страну подземников?
Железан повернулся к нему испуганно. Замахал рукой.
– Ага. Дорога есть, но по ней лучше не идти?
Железан нахмурился, но кивнул. После долгой паузы. Ему очень не хотелось кивать.
– Ты боишься этих подземников?
Теперь он кивнул легко. Слав, запросто признающийся в том, что боится чего-то. Тем более – мёртвый слав.
Алексей задумался. Те пещеры из видения… они должны соотноситься с пещерами подземников примерно так же, как замок с серыми людьми соотносится со здешним замком, в котором поселился Привратник – и, должно быть, кто-то ещё, кто страшнее Привратника. Или этот "кто-то" и есть… был… здешний мёртвый бог? Остатки "механического дива"? Он попытался представить себе, что здесь произошло много лет (девять поколений?) назад – и как-то сравнить это со своим видением. Конечно, фигуры, увиденные им в полёте, отчасти аллегоричны… сознание не способно воспринимать верхние образы такими, какие они есть, и подставляет взамен то земное, что ближе по смыслу… но воспитанием его сознания занимался всё-таки не кто-то, а сам Домнин, так что увиденному можно доверять – если не абсолютно, то, скажем, на девять десятых.
Видел ли он в полёте аллегорию именно этого замкнутого мирка? Если да, то в замке на горе гнездится… кто? Главный враг – или просто некая полуразумная тварь, способная подчинять готовых подчиниться людей – того несчастного безобразного очкарика, кого-нибудь ещё, – и с помощью их мозгов отковывать в Кузне такие же несчастные и безобразные уголки ненастоящей жизни… Или же в полёте он достиг совершенно другого, действующего сейчас "механического дива", а это, древнее, мумифицированное, в котором они кружатся, как мотыльки вокруг лампы, – просто похоже на него, потому что… сделано теми же руками?
Мысль обожгла. Астерий Полибий.
Многоживущий.
Может быть, не в пожелание многих лет дано это прозвание?..
Алексей огляделся – будто надеялся из окружающих вещей составить подсказку самому себе. Но никаких вещей вокруг не было.
Всё произошло так быстро и неслышно, что он не заметил ничего. Просто теперь он находился где-то в другом месте.
Костерок тлел у его ног, справа топорщился ворох сухих колючек… Алексей не просто не видел ничего больше. Ничего больше и не было. Он даже ощущал размеры отведённого ему пространства: шагов по пять назад и в стороны, а вперёд, за костерок – сто или почти сто. За пределами этого пространства зияла какая-то непонятная пустота. Если бы он сидел на вершине километровой колонны, стоящей посреди пустыни, пустота была бы менее зияющей…
С той стороны костра, пока невидимый, к нему кто-то медленно приближался. Земля подрагивала, как настил лёгкого моста.
Алексей, сосредоточившись, щёлкнул пальцами.
Отраженный звук создал картину. Двое. Высокий и низкий. В них обоих что-то было неправильно, но эта неправильность не определялась на слух.
Алексей достал пистолет, подержал его в руке, засунул обратно за пояс. Погладил сверху: лежи спокойно… Что-то ясно подсказало ему, что не оружие сейчас будет решать исход дела… во всяком случае, не такое оружие.
Он стал смотреть вперёд, стараясь не ожидать ничего.
Саня проснулась от того странного ощущения, которое иногда возникает в движущемся лифте: подъёма и падения одновременно. Она приподнялась на локте. Кромешная тьма окружала её. В первый момент она не испугалась даже: просто Алексей отошёл, забрал фонарь… Потом она вспомнила, что фонарей у них два. Второй должен стоять вот здесь, в головах… погас? Он не мог погаснуть. Она протянула руку – рука наткнулась на шершавый холодный камень.
Её будто ударило током от этого прикосновения.
– Алё… – она поперхнулась. – Алёша!..
Тишина. Полная, до звона, тишина. Потом раздалось: "Шух. Шух. Шух, шух, шух-шух-шух…" – всё быстрее и быстрее. Страх на миг охватил её, захлестнул с головой, но каким-то не слишком знакомым ей усилием она придержала его, загнала назад, сказала себе: это же сердце. Моё собственное. Кровь пульсирует в ушах…
