– Вы всего лишь воюете.
– Теперь уже нет, – возразил он твердо.
Она подняла брови, подвергая сомнению его заявление.
– Тогда вы не поедете в дикие страны выполнять там задания, опасные или нет, возложенные на вас короной?
Он замер.
– Конечно, поеду. Это мой долг…
– Бросить жену и детей дома одних. – Она покачала голо вой. – Азартные игры и защита родины – не одно и то же, майор, но конец тот же. Ваша жена будет переживать в одиночеств и пытаться как-то обходиться без вас, гадая, вернетесь ли вы вообще когда-либо.
– Я намереваюсь взять вас с собой в Индию, София, – сказал он мягко.
Она едва не рассмеялась.
– Быть покинутой в чужой стране в десять раз хуже.
– Боже мой, София, я вообще не собираюсь оставлять вас ни в Индии, ни где-либо еще. Неужели я до сих пор вам этого не доказал?
Его возмущенный голос эхом наполнил пустую комнату.
– Это пока были только игры, майор. Тетя хотела вас проверить, поэтому вы и стали нашим дворецким. Я пожелала вести себя возмутительно, и поэтому мы оказались в тюрьме. Это игры, майор. Они – ничто в сравнении с жизнью, проведенной в ожидании у окна, гадая, когда вернется любимый.
– Так значит, вы меня проверяли, – сказал он.
Удивительно, но он не злился. Казалось, он был лишь удовлетворен тем, что наконец разгадал загадку. Она отвела глаза в сторону, стыдясь этой правды. Она не думала, что станет мучить своего ухажера, проверяя его постоянство, но именно это она и делала.
– Я не собиралась так поступать, – созналась она. – но, похоже, я именно так и поступала.
Протянув руку, он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.
– Я не бросил вас, не так ли? Правда, я ведь здесь, вместе с вами, в тюремной камере. – Его большой палец ласкал ее щеку. – София, я не оставлю вас одну в Индии. И нашим детям никогда не придется заботиться о себе самим, как приходилось вам с Джеффри. Я хочу, чтобы вы были рядом со мной. Всегда. Куда бы ни послала меня корона, вы также туда, поедете. Что бы я ни делал, вы всегда будете рядом. И по-другому я этого себе не мыслю.
Она взглянула на него, желая ему поверить. Да что там, в глубине души она ему верила. И ум ее подсказывал, что он честный человек, говорящий с ней открыто и искренне. Но жизнь – вещь непредсказуемая. Ведь и ее отец умер, не сдержав своего слова, хотя и намеревался. Он упал с лошади по пути на празднование ее дня рождения.
– Вы не по собственному желанию меня покинете.
– Я вернулся из мертвых, потому что пообещал вам. Разве это не показатель твердости моего слова?
Он вытер сбегавшую по ее щеке слезу, которую она даже не заметила.
– Вы слишком много думаете, София. Хотя бы раз в жизни успокойтесь и доверьтесь другому.
– Доверие нелегко завоевать.
– Думаю, немного я заслужил, – сказал он, жестом указывая на свой израненный торс. – В конце концов, это все было ради вас.
– Да, – сказала она, и улыбка немного ослабила напряжение в ее теле. – Вероятно, кое-что вы заслужили.
Сказав это, она наклонилась вперед, чтобы влажной тканью оттереть кровь с его лица. Но как только ее пальцы нащупали рану, своим взглядом она отыскала его глаза, затем губы.
Прежде чем она поняла, что делает, ее глаза закрылись, а бы прильнули к его губам.
Их предыдущие поцелуи были порождением раздражен и досады, их страсть едва не ранила своим напором. На этот раз было по-другому. Все было медленнее, очаровательнее и многократно более волнующе. Возможно, так было потому, что она не выпустила ситуацию из своих рук. В любую секунду она могла отстраниться, но не делала этого. Наоборот, она позволила себе расслабиться в его объятиях, ощущая изменения на его губах, осязая его кожу, и наконец открыла рот.
Он дразнил ее с мастерством, которое не вязалось с его прерывистым дыханием, и София отвечала ему, желая того, о чем раньше и помыслить не могла. Чувства и ощущения сменялись как в калейдоскопе, приводя ее в смятение. В конце концов она перестала пытаться в них как-то разобраться и предалась наслаждению без оглядки и стеснения.
– Ах, София, – простонал он, блуждая руками по ее телу.
Не привлекая ее к себе, но и не отталкивая, он истязал ее, сперва лаская ее шею, затем плечи, руки, и вскоре София, вздрогнув обнаружила его ладони на своей груди. Но почему-то это показалось ей вполне естественным. Его теплые ладони сжимали ее плоть, словно он испытывал ее вес, форму и при этом находил ее невероятно приятной. И это было восхитительно.
Большим пальцем правой руки он надавил ей на сосок, и она ахнула от взрыва ощущений, пронзающих ее тело. Но при этом она не отстранялась, продолжая его целовать. Она чувствовал его стон удовольствия своими губами, а затем он заговорил, и его слова ласкали ее так же нежно, как и его ладони.
– Ах, София… Я мечтал о вас целую вечность. Пожалуйста, не покидайте меня сейчас.
– Нет, – сказала она мягко.
Она произносила слова быстрее, чем успевала их обдумать.
– Я не покину вас сейчас.
София ощутила, как его ладони пришли в движение. Она ощущала его всего: ладони, губы, тело. Когда ее платье стало свободным, ее это не удивило. Ее тело дрожало, как натянутая тетива лука, и все, о чем она могла сейчас думать, это о том, насколько эти ощущения были чудесными. Все было чудесным.
Она не знала, что теперь делать, и в другое время это ее обеспокоило бы. Но не сейчас, когда от его поцелуев, казалось, испарились все ее мысли. Его руки стягивали с нее одежду, и она вдруг поняла, что помогает ему, стаскивая с себя платье, поднимая руки, когда он снимал с нее сорочку, даже поворачиваясь боком, чтобы он мог снять подвязки ее чулок.
Пламя свечей качнулось, когда она ощутила, что ее грудь освободилась от стесняющей одежды, и она увидела голодный блеск в его глазах. А потом она испытала невероятное наслаждение, когда ее нагая плоть прижалась к его груди. Он был само воплощение триумфа жизни, и ей хотелось лишь раствориться в его силе и тепле. Ощущать его вокруг себя, прижимающимся к ней, внутри нее.
Она услышала его стон, в котором содержалось и требование, и вопрос, но она не знала, как на него ответить. Единственным ее желанием было прикасаться к нему везде. Она провела пальцами по его телу, лаская его так, как только могла. Она потянула за его одежду, не понимая, что делает.
Он положил ладони на ее руки, останавливая их.
– София, нам не следует…
Заговорил он, но она поцелуем быстро заставила его замолчать.
– Не разговаривайте, – прошептала она.
– Но честь требует…
Он сказал бы больше, но она прервала его еще одним поцелуем, а ее руки тем временем наконец стащили с него брюки.
