– Вы дали свое согласие в госпитале! – прервал он ее.
– Я облегчала страдания умирающему. Я и подумать не могла, что вы выздоровеете. А потом, когда я вам все объяснила, вы вторглись в мой дом в качестве дворецкого. Я снова вам отказала, и мы в конце концов очутились в тюрьме.
– Это благодаря вам, – резко возразил он.
– Да, в этом есть и моя вина. Но вы знали с первой минуты вашего появления в Стаффордшире, что я не хочу выходить за вас. И тем не менее я здесь. Несмотря на мои намерения, вот-вот буду помолвлена. Это как раз то, чего я боялась.
– Чего? Выйти замуж за человека, который…
Он внезапно замолчал, и она могла лишь гадать, что он собирался сказать. Но потом он закончил мысль:
– Который будет заботиться о вас, лелеять вас всю оставшуюся жизнь?
– Человека, который лишил меня права решать, чтобы то ни было. Который принимает решения за меня и принуждав меня следовать им, невзирая на то, нравятся они мне или нет. И потом…
Она замолкла.
– И потом что? – потребовал он ответа.
София больше ничего не сказала, но он продолжил за нее, точно угадав ее мысли:
– Вы по-прежнему думаете, что я вас брошу. Вы думаете, что наскучите мне и я вас оставлю в одиночестве. Этой ночью вы мне доверяли.
Она отвела взгляд в сторону, ее щеки запылали от стыда.
– Теперь я считаю себя распутницей.
Эти слова она сказала себе, но его они уязвили, подобно удару. Она взглянула на него, желая, чтобы он ее понял.
– Я не держу на вас зла, – сказала она. – Вы правильно говорите, я сама создала себе неприятности. Теперь мне придется иметь дело с последствиями.
– Сами заварили эту кашу, сами должны расхлебывать? – сухо спросил он, поднимаясь на ноги.
Она ощутила, как ее щеки залились краской.
– Да, в общем.
– То есть вы рассматриваете брак со мной как наказание. София глубоко вздохнула.
– Вы придаете моим словам смысл, который я не подразумевала.
– Да неужели?
Она ясно различала раздражение в его голосе, но при этом ей нечего было ему возразить. Он втянул ее в эту ситуацию и теперь ей некуда было деваться.
Она отвела взгляд в сторону.
– София, – сказал он бесстрастным, жестким тоном, и в каждом его слове звучали повелительные интонации, – я никогда не навязывался женщинам.
– Я ничего подобного не говорила…
– И уж точно я не стану жениться на невесте, которая этого не хочет.
– Но…
– Выслушайте меня!
София послушно закрыла рот.
– Спрашиваю вас в последний раз. Забудьте пока тревоги о вашей репутации, о людях наверху, обо всем. Просто загляните себе в сердце. Вы хотите за меня замуж?
– Нет.
Ответ слетел с ее губ мгновенно, непроизвольно, прежде чем София успела его остановить или прислушаться к голосу в ее сердце, который говорил совершенно противоположное. А когда она услышала свой ответ, было уже поздно.
– Что ж, ладно.
Майор решительно отошел в сторону и стал натягивать брюки с армейской четкостью в движениях.
– Майор?
– Не волнуйтесь, София, больше я вас не побеспокою.
– Но…
Резко обернувшись, он злобно сверкнул на нее глазами в полумраке подвала.
– Я же сказал, не волнуйтесь. Я обо всем позабочусь.
Сказав это, он внезапно нагнулся и подхватил с пола пустую бутылку из-под бренди и поднял ее, словно дубину.
София ахнула, гадая, что он собирается сделать. Она не отшатнулась, понимая, что ей он ничего плохого не сделает, даже тогда, когда он с силой ударил бутылку о край кровати. Она вздрогнула от оглушительного звука, наполнившего маленькую комнату. Но даже он полностью не заглушил шум, доносящийся сверху.
– Скоро за нами придут, – напомнил он отрывисто.
София кивнула, не сводя глаз с бутылки в его руке.
– Что вы собираетесь с этим делать?
Глядя ей прямо в глаза, он обратил острые края к себе. София медленно поднялась, ничего не понимая и тревожась. На лице его застыло решительное выражение, как будто он к чему-то себя готовил. Затем, вызывая у нее ужас, майор быстро полоснул острием по своей груди. Из раны хлынула кровь, ярко красная даже в тусклом свете пламени свечи.
– Энтони!
Она подскочила к нему, подхватывая юбки, чтобы закрыть кровоточащую рану.
– Нет! – твердо сказал он и, взяв ее за руки, грубо оттолкнул. – Пусть течет.
– Но…
В ее глазах защипало от подступивших слез.
Он глубоко вдохнул, и она глядела, как рубаха пропитывается алым вокруг раны. София закусила губу. Было физически мучительно видеть его страдания и не иметь возможности помочь ему, прикоснуться к нему.
– Прошу вас, – прошептала она. – Вы истекаете кровью.
– Да, – согласился он.
Затем неожиданно вложил ей в ладонь горлышко бутылки.
– Держите крепко, как будто от этого зависит ваше спасение.
– Энтони…
Их перебил другой голос, окликнув из соседнего помещение.
– Выходите наверх, вы, двое. Мы все вас тут ждем.
Это был констебль, пришедший, чтобы вывести их наверх.
Быстрее, чем София могла ожидать, старик обогнул угол их комнатушки, и возможность поговорить без посторонних была упущена.
– Майор, – прошептала она.
– Заберите меня отсюда, – бросил он констеблю. – Подальше от этой чертовки.
София прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Если яд в его голосе вдруг материализовался бы, его хватило бы, чтобы отравить весь Стаффордшир, а так он уязвил, видимо, лишь ее. Она взглянула на майора, но он уже повернулся к ней спиной.
И тогда она сделала то единственное, что могла, то, что всегда делала, когда ей было больно. Она просто закрыла свое сознание перед страданием, выпрямила спину и взглянула на мир сквозь ледяную стену.
Она стала Снежной Королевой.
Майор стал подниматься вверх по лестнице, констебль и София последовали за ним. Она была вынуждена наблюдать, как он хромал, почти волок свою больную ногу, прижимая руку к кровоточащей груди. Она не знала, действительно ли он так страдает, или только преувеличивает свои увечья ради какого-то хитрого замысла. Но каковы бы ни были причины, она все равно ничего поделать с этим не могла.
Он ясно дал ей понять, что ей вообще не следует ничего ему говорить.
Софии не стоило удивляться непристойным высказываниям, которые посыпались на нее, когда они вошли в переднюю барона, но она удивилась. Почему этим людям было столько дела до нее? Боже праведный, в помещение набилось даже больше народу, чем накануне! И на этот раз женщин было не меньше, чем мужчин.
