Ее мать написала ей письмо. Оно явно задержалось, потому что было послано через экономку Аманды, миссис Хоббс, которая, несмотря на свое доброе сердце, славилась удивительной забывчивостью. Адресованное на имя Аманды Виндхэм, оно просто утонуло под горой хозяйственных счетов.
Джиллиан продолжала теребить в руке этот небольшой листок. Хотя в комнате не было света, чтобы читать его, Джиллиан и так помнила его наизусть, слово в слово. Было это несложно, поскольку послание было очень коротким:
Я люблю тебе. Твой отец тоже любил пасвоему.
Помни о своем чепце.
Оно не было даже подписано, но Джиллиан узнала эти неровные буквы, неразборчивый почерк, кучу ошибок. Она также узнала завершающее слово: Досвиданья.
Ее мать уже не рассчитывала снова увидеть Джиллиан.
Джиллиан больно закусила губу, стараясь заглушить подступившие рыдания, которые сдавили ей горло.
Пальцы ее непроизвольно мяли бальное платье, и она чувствовала, как шуршит тонкий блестящий шелк. Почта доставила письмо сегодня во второй половине дня, однако получила она его только после возвращения из дома Олмаков. «Какая злая ирония судьбы!» – мучительно скривившись, думала Джиллиан. В то время как она отплясывала на очередном балу высшего общества, прощальная записка ее матери валялась на столике в прихожей, дожидаясь, пока на нее обратят внимание. Неужели она настолько погрузилась в этот нескончаемый обман, что забыла собственную мать?
Нет. Она ее не забыла. Когда Джиллиан уезжала два месяца тому назад, ее мать выздоравливала. Джиллиан верила, что с наступлением весны она окрепнет, и с каждым днем будет набираться сил. Джиллиан никогда бы не покинула Йорк, если бы был хотя бы намек на рецидив старой болезни.
Но тон этого письма говорил о другом. Джиллиан чувствовала, как у нее дрожат руки, а сердце разрывается от боли, когда она представляла себе лицо самого дорогого ей человека. Неужели это возможно? Неужели ее мама на самом деле умирает?
Она вновь лихорадочно перерыла все счета в поисках еще чего-нибудь, возможно, хотя бы какой-то записки с новостями от миссис Хоббс. Но там не было ничего, и у Джиллиан в итоге осталась только убежденность, что мама ее умирает, в то время как она находится за сотни миль от нее.
Она уронила голову на руки и дала волю слезам. Но задолго до того, как платье ее успело намокнуть, Джиллиан осушила свои слезы, усилием воли прогнав их, как пустую трату времени. Она должна была принять какое-то решение, потому что все эти рыдания ни на шаг не приблизят ее к ответу на мучивший ее вопрос.
А вопрос, стоявший сейчас перед ней, был довольно простым. Вернуться ли назад к матери и забыть о своем будущем или же поверить, что с матерью все хорошо, и продолжать эту мистификацию до победного конца?
Резко вскочив с кресла, Джиллиан заметалась по комнате; смятое письмо лежало на ее постели, словно белый флаг. Она была помолвлена. Хотя Таллис не хотел предавать огласке этот факт, пока не будет решен вопрос с замужеством его сестры, соглашение между ними было уже достигнуто. Скоро она станет леди Таллис.
Но состоится ли их помолвка после ее отсутствия, если она неожиданно исчезнет, уехав в Йоркшир?
Ответ, конечно, был утвердительным. Джеффри не стал бы делать предложение женщине, чтобы на следующий вечер обо всем этом забыть. Проблема заключалась в его желании проводить с ней вместе больше времени. А не меньше. Поэтому, если г она решит отправиться в Йорк, он, безусловно, предложит сопровождать ее в этой поездке. Это, естественно, будет для него удобным случаем осмотреть имущество, которое перейдет к нему после их женитьбы. А она этого допустить не могла.
Лишь ее мать и миссис Хоббс знали о мошенничестве. Все остальные в Йорке будут называть ее Джиллиан Эймс, незаконнорожденной дочкой старого барона. Джеффри разоблачит ее обман в течение часа. Поэтому она не могла ехать в Йорк.
По крайней мере, не сейчас и не в открытую. Но все же ей нужно хоть что-то сделать для больной матери.
С неожиданной решимостью Джиллиан начала снимать бальное платье, пожалев о своем решении отпустить Хоукинс отдыхать. Было очень неудобно справляться с кнопками, которые обычно расстегивала горничная, и Джиллиан из-за своей спешки в итоге порвала тонкую ткань. Впрочем, распахнув дверцы шкафа в поисках какой-то подходящей одежды, она лишь огорченно вздохнула.
Джиллиан выбрала практичное платье для прогулок. Оно, пожалуй, было слишком ярким, чтобы красться в нем в ночных тенях, но ничего другого ей не удалось найти. К тому же выбранное ею платье застегивалось спереди. Затем, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с мыслями, она села сочинять письмо.
Главной задачей Джиллиан было восстановить пошатнувшееся здоровье матери. Это означало, что нужен доктор, но ближайший из тех, кому можно было доверять, жил за много миль от их деревни в Йоркшире. Хотя он не особо жадничал в вопросах стоимости своих услуг, но всегда требовал какой- то платы за потраченное время и дорогу.
Порывшись в дальнем конце своего ящика, Джиллиан вынула из потайного места свой чепец горничной. Здесь же, завернутые в белую тряпочку, лежали остатки ее «денег на булавки», а также те жалкие гроши, которые ей удалось выиграть за светской игрой в карты. Она легко могла бы заработать больше, но не хотела слишком торопиться, усаживаясь за карточный стол в первый раз. Теперь она уже жалела, что не обыграла своих партнеров более жестко.
Тем не менее, раскладывая фунтовые купюры на своем секретере, Джиллиан решила, что ее скромной наличности будет достаточно для доктора. Она быстро набросала просьбу о том, чтобы доктор наведался к ее матери, причем немедленно. Деньги предназначались в оплату за его труды и те лекарства, которые он ей предпишет.
Следующий шаг заключался в том, чтобы увидеться с матерью. Если с поездкой ее самой в Йорк возникали бесконечные сложности, то, возможно, она сумеет перевезти мать сюда, в Лондон, где поселит дорогого ей человека в каком-нибудь тихом месте неподалеку от себя.
Таков, конечно, был лишь первоначальный план. Как только она выйдет замуж, тут же пошлет деньги матери, чтобы она могла переехать в Лондон окончательно. Губы девушки невольно растягивались в улыбке, когда она думала о том, как найдет укромное жилье где-то поблизости, чтобы можно было навещать маму всякий раз, когда ей, Джиллиан, будет становиться невмоготу от светской суеты. У Мэри Эймс были исключительно простые взгляды на жизнь, и ей каким-то образом всегда удавалось сглаживать самые худшие последствия мятежных поступков и всплесков эмоций своей дочери.
Проблема, разумеется, заключалась в том, чтобы отыскать деньги на приличное жилье.
Она должна поговорить об этом с Джеффри. Ей придется вести себя очень осторожно, заранее продумать каждую фразу, которую нужно будет произнести, однако она надеялась, что ей удастся убедить его ссудить ее деньгами. Она поговорит с ним, когда он вернется из своего поместья. Он уехал сегодня утром, сославшись на срочные дела, но обещал навестить ее сразу же по возвращении.
