Сейчас у кого-то могут возникнуть иллюзии, а у кого-то опасения возвращения прошлого, превращения его в наше будущее. Это исключено.
* * *
Страна по инерции всенародно отпраздновала восьмидесятилетие со дня трагического поворота в сторону всемирно-исторического тупика. И за юбилейными побрякушками как-то не особенно заметила, что ушел из жизни один из ее великих сынов, много сделавший для того, чтобы этот тупик преодолеть.
Умер Станислав Сергеевич Шаталин. Вечером был у друга, а утром не приехал на работу. Он долго и тяжело болел. Казалось, его смерть не должна была явиться неожиданностью. Но он так долго, мужественно и даже весело пренебрегал болезнью, что те, кто его знал и любил, не могли поверить в столь резкий обрыв этой мученической жизни. Смерть казалась ужасной несправедливостью.
Не собираюсь анализировать жизнь и творчество, а тем более писать некролог о Станиславе Сергеевиче. Просто я не могу его забыть и думаю, что никогда не забуду. Серьезное исследование его биографии, надеюсь, найдет смелого автора. Ему будет чрезвычайно трудно в полной мере показать этого во всех отношениях выдающегося человека. Трудно хотя бы потому, что Шаталин и в самой сложной, и в простейшей жизненной ситуации оставался самим собой и в то же время был неожидан. Ибо этот сильный и цельный человек представлял совершенно невообразимое сочетание превосходных человеческих качеств.
Крупнейший ученый, талантливый публицист, азартный спортсмен, тонкий знаток культуры, спорта, искусств, жесткий и честный политик, преданный друг, остроумнейший, язвительный полемист, «хулиган» – и джентльмен, галантный кавалер и… просто добрый, скромный, порядочный человек. Если хотите, это был настоящий русский интеллигент. И это только малая часть того, что вмещала в себя его далеко не богатырская плоть.
А какая же светлая была голова! И какой это был боец!
Он всегда рвался в бой и всегда был честен.
Первый раз я увидел и услышал его на одном из пленумов ЦК КПСС. Дикция после болезни была у него неважная, но остроумнейшая критика очередной полурыночной-полукоммунистической «платформы» казалась столь неординарной, точной и убийственной, что сидевшие в зале главным образом его идейные недоброжелатели были непривычно тихи и внимательны. Ногами не топали, только иногда смеялись…
С тех пор все его не столь уж многочисленные выступления помечены в моих записных книжках восклицательными знаками.
Хорошо помню заседание Президентского совета в апреле 1990 года. Доклад Ю.Д. Маслюкова «О программе перехода к регулируемой рыночной экономике». Обсуждение, растянувшееся на два дня, открыл дипломатичный А.Г. Аганбегян. Далее – созвездие академиков: Г.А. Арбатов, О.Т. Боголюбов, М.А. Мартынов, Е.М. Примаков и так далее… Выступали: Горбачев, Назарбаев, Каримов, Гумбаридзе, Айтматов, Ревенко… Даже я выступил и оставался доволен собой до тех пор, пока не сказал свою речь С.С. Шаталин. Вот это был анализ! Это был разгром, явно не понравившийся М.С. Горбачеву.
Шаталин, как всегда, выражений не выбирал: «Нужна частная собственность, без этого приличной страны не будет… – Так и сказал: «страны», а не «экономики». – Или «измы», или благоденствие народа, третьего не дано…Но нельзя – очертя голову. Действовать надо по плану, продуманно, взвешенно… Но – действовать, а не делать вид…»
Здесь его прервал Горбачев: «Разработанные до деталей планы, модели… Что-то знакомое. Чепуха все это! Только жизнь…»
Шаталин не дал ему договорить: «Невозможно все учесть, но то, что надо и можно учесть, на что мы способны, – надо и можно учесть. И уж если в этом кругу мы будем говорить друг другу полуправду, рассуждать о полубеременности, нечего нам всем здесь делать!..»
Станислав Сергеевич часто болел. Иногда я ходил к нему в больницу, иногда домой. Приносил в бутылке, закамуфлированной под книгу, по глотку виски. И мы, делая вид, что прячемся от его товарища и жены, милой Татьяны Ивановны, изображали тайное бражничество…
Для поддержания комплекса рыночных реформ С.С. Шаталин создал международный фонд «Реформа», вокруг которого (а точнее, вокруг Шаталина) собралось немало молодых и не очень, но, как правило, профессионалов, да еще талантливых. Однако с первых же шагов пресловутого жульнического «курса реформ» шаталинский фонд выступил против этой безумной политики, которая вела страну из коммунистического тупика прямо в пропасть криминала и нищенства. Шаталин реально возглавил интеллектуальную оппозицию этому «курсу», банкротство которого он с уверенностью предсказывал, и, как теперь все видят, оказался прав. Однако он никогда не был желчным, злобствующим критиком. Его позиция была конструктивна и доброжелательна. Под руководством С.С. Шаталина, С.А. Ситаряна, Л.И. Абалкина, Н.И. Шмелева ученые и производственники готовили фундаментальные доклады. Они обязательно доводились до сведения властей. Но, увы, наша власть потому и наша, что она знает только одно, а именно: что она сама все знает. А какие-то там «советские академики» могли бы и помолчать перед демократами – «завлабами», как говаривал Виктор Степанович Черномырдин.
По поводу каждого безобразия власти С.С. Шаталин реагировал остро и резко. По-спартаковски. Здесь академизм ему изменял. Да и о каких церемониях могла идти речь в случаях, когда власть из танков расстреливала депутатов, посылала на смерть своих солдат – воевать с чеченским (российским же) народом, когда проявляла бесхребетность в отношении НАТО или организовывала псевдовыборы?..
Блестящий математик-экономист С.С. Шаталин буквально с головой ушел в разработку своего «шаталинского» варианта российской конституции. Работавшие с ним над этим документом доктора юридических наук Ю.И. Скуратов и В.А. Кряжков говорили мне, что в нем от Бога талант правоведа-государственника. И сегодня мы опять видим, как был прав Станислав Сергеевич, выступая против авторитарной конституции Ельцина, конституции, «дарованной монархом».
Политолог В.А. Никонов восхищался фундаментальными познаниями Шаталина в новых для всех нас, вчерашних коммунистов, политологических дебрях. В дебрях, но не дрязгах. В политических дрязгах участвовать Шаталин брезговал.
Был, правда, грех. Не мог Станислав Сергеевич обидеть хороших людей и, хотя не верил в успех, поддался энергии молодых партстроителей: отдал свое имя абсолютно безнадежному делу – формированию быстро развалившегося «Моего Отечества». Может быть, этот опыт и будет кому-нибудь полезен…
Однако перед своим старым коллегой А.Н. Яковлевым Станислав Сергеевич устоял. Тот приглашал его принять участие в оргкомитете по созданию объединенной социал-демократической партии. Не пошел Шаталин. Хотя настоящим, убежденным социал-демократом он стал намного раньше, чем Яковлев. А не пошел потому, что не хотел участвовать в мероприятии, проводившемся под тайным патронажем президента Ельцина.
Никогда не вернутся те дни, когда мы с Г. Гумбаридзе заходили в кабинет к только что освободившемуся от очередного недомогания Станиславу Сергеевичу. Заказывали кофе, чай и вели неспешные беседы. Я бессовестно называл его Стасом, хотя уже тогда догадывался, как мне повезло работать и общаться с действительно Великим Человеком. Если бы он услышал эти слова, обязательно спросил бы меня, как это иногда бывало: «Ты это что, Вадим?» Но на этот раз был бы не прав…
