Всё это точно соответствует поговорке «ворон ворону глаз не выклюет». Друг другу страны исламского мира могут строить любые каверзы. Состоять друг с другом в каких угодно враждебных отношениях. Но если речь идёт о борьбе ислама против неисламского мира, как минимум проявят солидарность. Хотя бы они сами спровоцировали кризисную ситуацию, как это в палестинском случае постоянно и происходит. Тенденция, однако.
Проявляется она везде. Так, светский Пакистан на протяжении всей своей истории быстро исламизировался, переходя к более радикальным формам политического ислама, в начале XXI века уже не боящегося выступать против пакистанской армии, что было немыслимо за несколько десятилетий до того. И главным инструментом проникновения исламистов во властные институты на высшем уровне в этой стране стала демократия. Которая, вообще-то, на Ближнем и Среднем Востоке превратилась в самый удобный механизм для реализации радикальных ультраортодоксальных идей.
Светская Турция проходит тот же путь по-своему. Мягче, медленней и без характерных для Пакистана и Афганистана погромов и резни. Однако это именно возвращение к исламским основам как составной части общего курса на возрождение империи. Откуда и её претензии на статус покровителя угнетаемых мусульман всего мира, в том числе ХАМАСа в Газе. В конце концов, выполнял же турецкий султан функции повелителя правоверных – халифа. Чем Эрдоган хуже?
Светские арабские страны одна за другой исламизируются – в точном соответствии с марксистской формулой насчёт того, что «капитализм выращивает своего могильщика – пролетариат». Диктаторы, подражая правителям прошлых времён, которые вряд ли были менее авторитарными, чем они, один за другим рушатся под напором лидеров исламских партий и поддерживающей исламистов толпы. Хотя скажи им, что ислам их похоронит, обидятся страшно.
Простые, привычные народу формулы, простые методы взятия власти, простые способы борьбы с оппонентами. Заманчиво – и, к слову, выгодно. Поскольку джихад – это не только возможность прикончить соседа и забрать его имущество или превратить его в раба, как это происходит в Сирии и Ираке под властью «Исламского государства Ирака и Леванта» и конкурирующих с ним группировок. Но и способ заработать по-настоящему большие деньги. Бизнес джихаду не помеха.
Это чётко и недвусмысленно продемонстрировала борьба радикалов из движения «Аш-Шабаб» в Сомали за контроль над крупнейшим портом этой страны – Кисмайо. Попытки прорыва боевиков нигерийского движения «Боко-Харам» на юг, к нефтяным промыслам, и торговля захваченными пленниками – говоря проще, работорговля. Бои территориальных и племенных ополчений – зинтанской и мисуратской бригад, исламистов и криминальных групп, примыкающих к побеждающей стороне, за ливийскую нефть: места добычи, трубопроводы и отгрузочные терминалы. Война за уран в Мали и соседних государствах Сахеля, которую ведут «Движение за единство и джихад в странах Западной Африки», «Аль-Каида в странах исламского Магриба» и их конкуренты.
Едва ли не самым удачливым игроком на поле монетизации джихада стал упомянутый выше ИГИЛ – Исламское государство Ирака и Леванта, ставшее ядром нового Халифата, распространившегося на треть территории Сирии и почти половину Ирака. На момент написания настоящей книги эта структура получала до двух миллионов долларов в день только на контрабанде сирийской и иракской нефти. И, что на Ближнем Востоке важнее нефти, контролировала воду – среднее течение Евфрата и Тигра.
Боевики возглавляющего ИГИЛ и основанное им ИГ Абу-Бакра аль-Багдади заработали не менее пятидесяти миллионов долларов на перепродаже археологических артефактов – исламисты профессионально разбираются в контрабанде такого рода. Эксплуатировали с выгодой для себя население, живущее вдоль упомянутых основных водных артерий Двуречья, продавая в рабство христианских и йезидских девушек и женщин. Захватили сотни миллионов долларов в банках Ракки, Мосула и других сирийских и иракских городов. То есть впервые в мире джихада такого рода террористическая структура стала организацией-миллиардером.
Чего же, собственно, не вести джихад, если это такое прибыльное и весёлое занятие? О чём говорят многочисленные ролики в интернете, которые призывают единоверцев ехать на священную войну. Кого-то прельщает возможность выбраться из пустынь и захватить плодородные речные долины – как происходит с джихадистами из Йемена и Марокко, перевозящими в Сирию и Ирак целые семьи. Кого-то – возможность разбогатеть. Или проверить себя в настоящей войне без правил. Как происходит с добровольцами из Европы, США, Канады и Австралии, тысячи которых влились в ряды джихадистов на Ближнем и Среднем Востоке.
Кто-то находит в джихаде возможность реализовать свои садистские наклонности. Не на животных, как делают догхантеры и прочие разновидности садистов, а на живых людях. Что трудно и небезопасно в странах «цивилизованного мира», но какие могут быть правила во время джихада? Интернет полон видеороликами и фотографиями с изображениями пыток, изнасилований, убийств женщин и детей, которые размещают джихадисты.
Реагирует на это «мировое сообщество»? Чёрта с два. Будет реагировать? Ни в коей мере. Слов много, дел не видно. Это развязывает руки террористам, захватывающим города и целые провинции – перед тем как перейти к странам. Причём, что с ними делать, непонятно. В Афганистане в своё время казалось, что свержение режима талибов закрыло наиболее опасный очаг джихадизма, но это только казалось.
Оккупация американцами Ирака позволила «Аль-Каиде» не только возродить, но и расширить свою деятельность. «Арабская весна» означала взрывное распространение джихадистских идей на Ближнем Востоке и в ближневосточных диаспорах. Политика администрации президента Обамы, нацеленная на сотрудничество с политическим исламом и вывод американских войск из Афганистана и Ирака, ставший самоцелью, расчистила дорогу для боевиков всех типов.
В Ливии современное оружие со складов армии Каддафи попало в руки террористов. В Ираке ИГИЛ захватило правительственные арсеналы, содержащие вооружения и тяжёлую технику на десятки миллиардов долларов. Это означает простую и крайне неприятную вещь: в противостоянии с джихадистами не только у местных армий, но и у военных структур Запада не будет перевеса в технике. Или, по крайней мере, перевес этот не будет решающим. К чему западные армии, высчитывающие собственные потери до человека, не готовы.
В войне англичан с махдистами в Судане в конце позапрошлого столетия дело решили пулемёты. Самоубийственная атака даже самых храбрых, фанатичных и многочисленных воинов джихада захлёбывается под подавляющим огнём. А если бы пулемёты, артиллерия и прочие военные новинки были у суданцев? Вопрос интересный, но чисто теоретический. Однако сегодняшний день джихада – это фанатики, вооружённые самым современным оружием. Хорошо разбирающиеся в сотовой связи, интернете и минном деле. Умеющие бороться с беспилотными летательными аппаратами. Что делать с ними?
Как показало столкновение израильской армии с ХАМАСом летом 2014 года, четвёртая армия мира, скованная массой ограничений, не выиграла этой войны. Бои велись не на равных, но и не с обычным для израильтян перевесом. С учётом того, что террористическая структура великолепно освоила фортификационное дело и, как принято у джихадистов, не стесняла себя в прикрытии гражданским населением, результат войны оказался более чем сомнительным. Напомним: мы говорим о ХАМАСе и Израиле!
