Проходя по коридору, он глянул в окно и увидел сержанта Хея, тот стоял возле тисового дерева и разговаривал, судя по всему, с садовником.
Эллен постучала в дверь, услышав ответ, открыла ее и сказала:
— Мисс, пришел джентльмен из полиции, хочет с вами поговорить.
Видимо, пожилая дама ответила согласием, потому что Эллен отступила в сторону и жестом предложила инспектору войти.
Комната, в которую он вошел, была заставлена сверх всякой меры. Инспектору на миг померещилось, что он перенесся в эпоху не только короля Эдуарда, но и королевы Виктории. За столом, вплотную придвинутым к газовой плите, сидела пожилая дама и раскладывала пасьянс. На ней было темно-бордовое платье, редкие седые волосы гладко зализаны вдоль щек.
Не поднимая глаз и не прерывая своего занятия, она нетерпеливо бросила:
— Входите, входите. Садитесь, если желаете.
Принять приглашение оказалось не так просто — на всех стульях громоздились брошюры или книги религиозного характера.
Он чуть сдвинул их на диван, и тут мисс Рэмсботтом встрепенулась:
— Миссионерская деятельность вас интересует?
— Боюсь, мадам, не очень.
— Плохо. Должна интересовать. Истинный христианский дух сейчас только там и сыщешь. В Черной Африке. У меня на прошлой неделе был молодой священник. Черный, как ваша шляпа. Но истинный христианин.
Инспектор Нил слегка растерялся, ибо не знал, что сказать.
Старушка еще больше обескуражила его, заявив:
— Радио у меня нет.
— Простите?
— Я думала, может, вы насчет лицензии на радио. Или с каким-нибудь дурацким бланком. Итак, молодой человек, с чем пожаловали?
— Мне выпала прискорбная обязанность сообщить вам, мисс Рэмсботтом, что ваш зять, мистер Фортескью, сегодня утром внезапно заболел и умер.
Мисс Рэмсботтом, нимало не изменившись в лице, продолжала раскладывать пасьянс, лишь заметила как бы между делом:
— Наконец господь наказал этого гордеца и самовлюбленного грешника. Все к тому и шло.
— Надеюсь, для вас это не очень тяжелый удар?
Ответ на этот вопрос был очевиден, но инспектору хотелось услышать, что именно она скажет.
Мисс Рэмсботтом стрельнула на него глазами поверх очков и ответила:
— Если вы намекаете на то, что я не слишком опечалена, вы абсолютно правы. Рекс Фортескью всегда был грешником, и я никогда его не любила.
— Он умер так внезапно…
— Как и надлежит безбожникам, — удовлетворенно подытожила старушка.
— Но похоже, что его отравили…
Инспектор умолк — посмотреть на произведенный эффект.
Однако эффектом как будто и не пахло. Мисс Рэмсботтом лишь пробормотала:
— Красная семерка на черную восьмерку. Можно перекладывать короля.
Тут до нее дошло, что инспектор молчит, она застыла с картой в руках и буркнула:
— Ну и чего вы от меня ждете? Вас интересует, не я ли его отравила? Нет, не я.
— А кто мог это сделать, как вы считаете?
— Очень бестактный вопрос, — категорично заявила пожилая дама. — В этом доме живут двое детей моей покойной сестры. Я отказываюсь верить, что человек, в чьих жилах течет кровь Рэмсботтомов, способен совершить убийство. Вы же ведете речь об убийстве, да?
— Я этого не говорил, мадам.
— Ясно, что убийство. В свое время желающих убить Рекса было хоть отбавляй. Он не гнушался ничем. А у старых грехов, как говорится, длинные руки.
— Вы кого-то имеете в виду?
Мисс Рэмсботтом смешала карты и поднялась. Она оказалась высокой женщиной.
— Я думаю, вам лучше уйти, — сказала она.
Она произнесла эти слова без гнева, но довольно холодно, и инспектор понял: разговор окончен.
— Если вас интересует мое мнение, — между тем продолжала она, — скорее всего, это кто-то из слуг. Дворецкий, как я понимаю, порядочный мерзавец, а у горничной явно не все дома. Будьте здоровы.
Инспектор Нил, сам себе удивляясь, послушно вышел из комнаты. Ай да бабушка! Хороша штучка! И ничего из нее не вытащишь.
Спустившись по лестнице в квадратный холл, он неожиданно для себя оказался лицом к лицу с высокой темноволосой девушкой. На ней был чуть влажноватый плащ, а сама она смотрела на инспектора застывшим, вопросительным взглядом.
— Я только что вошла, — сказала она, — и мне сообщили… насчет отца… что он умер.
— К сожалению, это правда.
Она выставила перед собой руку, словно на ощупь пытаясь найти какую-нибудь опору. Коснувшись дубового сундука, она медленно, как механическая кукла, села на него.
— Не может быть, — вымолвила она. — Как же это…
Две слезинки покатились по ее щекам.
— Какой ужас, — всхлипнула она. — А мне казалось, что я его совсем не люблю… Иногда думала, что ненавижу… Но тогда мне было бы все равно. А мне не все равно.
Она сидела, глядя перед собой, и из глаз ее текли слезы.
Наконец она, борясь с рыданиями, снова заговорила:
— Самое ужасное, что теперь все разрешилось. В смысле, мы с Джералдом можем пожениться. Я могу делать все что заблагорассудится. Но чтобы такой ценой… Я не хочу, чтобы отец умирал… Не хочу. Папочка… папочка…
Впервые с минуты своего появления в «Тисовой хижине» инспектор Нил встретил человека, искренне горевавшего по покойному мистеру Фортескью.
Глава 9
— Похоже, что это жена, — предположил заместитель комиссара полиции.
Он внимательно выслушал отчет инспектора Нила. Суть была изложена блестяще. Ясно, кратко, но все необходимое было сказано.
— Да, — повторил заместитель комиссара, — похоже, это дело рук жены. А вы сами, Нил, что думаете?
Инспектор Нил согласился с мнением начальства. При этом про себя он цинично подумал: жена идет на такое ох как часто — или муж, в зависимости от ситуации.
— Что ж, возможность у нее была. А мотив? — Заместитель комиссара сделал паузу. — Мотив есть?
— Думаю, сэр, что да. Мистер Дюбуа.
— Считаете, он имеет отношение к смерти Фортескью?
— Нет, сэр, этого я бы не сказал… — Инспектор Нил на секунду задумался. — Он слишком дорожит собственной шкурой. Может, он и догадывался, что у нее на уме, но чтобы он был замешан — этого я представить не могу.
— Слишком осторожен?
— Более чем.
— Что ж, с выводами спешить не будем, но как рабочая гипотеза это годится. А две другие дамы, которые могли отравить кофе?
