— Некто Мэри Доув. Из тех, кто мягко стелет. Это она, по-вашему, побежала в полицию?
— Эта в полицию не побежит, — возразила мисс Рэмсботтом. — Нет… я про дуреху горничную. Целый день прыгает и извивается, как на угольях. «Что это с тобой? — спрашиваю. — Или совесть нечиста?» А она: «Я ничего не делала… в жизни такой грех на душу не взяла бы». — «Надеюсь, — говорю, — что не взяла бы, но ведь ты вся извелась, я же вижу». Тут она давай сопеть, я, мол, никому зла не желаю, а это все вышло по ошибке. Тогда я ей говорю: «Вот что, девочка, открой правду, и ты посрамишь дьявола». Так и сказала. «Иди, — говорю, — в полицию и все им расскажи как на духу, потому что скрывать правду, хоть и неприятную, — ничего хорошего не будет». Тут она совсем начала плести чушь: как же она пойдет в полицию, да они ей нипочем не поверят, и вообще, что она им скажет? Под конец говорит: я вообще знать ничего не знаю.
— А вы не думаете, — усомнился Ланс, — что это она так, поважничать?
— Э, нет. Похоже, она была испугана. Что-то такое она видела или слышала, с этой историей связанное. Может, и вправду важное, а может, какая-нибудь дурость.
— А если у нее самой был зуб на отца, и она… — Ланс не договорил.
Мисс Рэмсботтом решительно покачала головой:
— Такие, как она, для твоего отца — пустое место. Да на эту несчастную ни один мужчина никогда не посмотрит. Ну, может, для ее души оно и к лучшему.
Душа Глэдис Ланса не интересовала. Он спросил:
— Вы считаете, она бегала в полицию?
Тетушка Эффи энергично закивала.
— Очень даже просто. В доме она, допустим, побоялась с ними разговаривать — вдруг кто-нибудь подслушает?
— Думаете, она видела, как кто-то что-то подсыпал в пищу?
Тетушка Эффи кинула на него быстрый взгляд.
— Почему бы нет? — спросила она.
— Да, почему бы нет. — Как бы извиняясь, Ланс добавил: — Все это до сих пор не укладывается у меня в голове. Прямо детективная история.
— Жена Персиваля — больничная сиделка, — сказала мисс Рэмсботтом.
Эта реплика показалась Лансу настолько неуместной, что он удивленно выпучил глаза.
— Больничные сиделки хорошо разбираются в лекарствах, — пояснила мисс Рэмсботтом.
На лице Ланса отразилось сомнение.
— А эта штуковина… токсин… ее в медицине используют?
— Насколько я знаю, токсин получают из тисовых ягод. Иногда эти ягоды едят дети, — продолжала мисс Рэмсботтом. — И крепко потом болеют. В моем детстве был такой случай. Помню, меня это тогда просто потрясло. На всю жизнь запомнила. Такие воспоминания иногда оказываются полезными.
Ланс резко поднял голову и внимательно посмотрел на нее.
— Одно дело — естественное влечение, — изрекла мисс Рэмсботтом, — надеюсь, этим бог не обделил и меня. А вот греховности терпеть не могу. Греховность надо рубить под корень.
2
— Сгинула, мне даже словечка не сказала! — заявила миссис Крамп, поднимая раскрасневшееся, гневное лицо от теста, которое она раскатывала на доске. — Никому ни словечка — и только ее и видели! Ух, коварная! Коварная, какая же еще! Испугалась, что не отпустят, а я бы нипочем не отпустила, если бы засекла! Это же надо! Хозяин помер, в дом приезжает мистер Ланс, уж вон сколько лет его не было, я Крампу еще говорю: «Выходной или нет, я свои обязанности знаю. Нельзя, чтобы в такой день на столе стоял холодный ужин, как обычно по четвергам, нет, сегодня будет полный обед, все как положено. Джентльмен взял себе в жены аристократку, приезжает с ней из-за границы, все должно быть чин по чину». Сами знаете, мисс, я свое дело делаю справно, для меня моя работа — не шаляй-валяй.
Мэри Доув, в чей адрес были обращены эти излияния, чуть кивнула головой.
— А что заявляет Крамп? — продолжала негодовать миссис Крамп. — «У меня сегодня выходной, я и выхожу, — вот что он говорит. — А аристократка мне, — говорит, — до лампочки». Шаляй-валяй — вот как он к своей работе относится. Взял и ушел, а я сразу Глэдис предупредила: мол, сегодня ей придется повертеться одной. Она мне в ответ: «Конечно, конечно, миссис Крамп», — а не успела я отвернуться, ее и след простыл. А у нее, между прочим, не выходной. У нее выходной в пятницу. Как теперь управимся, ума не приложу. Слава богу, мистер Ланс жену не привез.
— Управимся, миссис Крамп. — Голос Мэри успокаивал и в то же время звучал властно. — Если слегка упростим меню. — Она предложила свой вариант обеда. Миссис Крамп нехотя кивнула в знак согласия. — Все это я смогу быстро подать на стол, — заметила Мэри.
— Вы хотите сказать, мисс, что сами будете прислуживать у стола? — с сомнением в голосе спросила миссис Крамп.
— Если Глэдис к тому времени не придет, да.
— Факт, что не придет, — заверила миссис Крамп. — Будет шататься да денежки в магазинах проматывать. У нее, между прочим, парень есть, вот так-то, мисс, а с виду никак не подумаешь. Альберт зовут. Весной поженятся, она сама мне говорила. Что они смыслят в семейной жизни, эти сопливые девчонки? Знала бы она, чего я натерпелась от Крампа. — Она вздохнула, потом своим обычным голосом добавила: — Так что с чаем, мисс? Кто уберет посуду да все вымоет?
— Я, — сказала Мэри. — Сейчас пойду и все сделаю.
Света в библиотеке не было, хотя Адель Фортескью все еще сидела на диване рядом с подносом для чая.
— Свет зажечь, миссис Фортескью? — спросила Мэри.
Ответа не последовало.
Мэри повернула выключатель, подошла к окну и раздвинула шторы. Лишь после этого она повернула голову и увидела лицо женщины, откинувшейся на диванные подушки. Рядом лежала недоеденная лепешка с медом, недопитым остался чай. Смерть пришла к Адель Фортескью быстро и внезапно.
3
— Ну? — нетерпеливо спросил инспектор Нил.
Доктор скороговоркой выпалил:
— Цианид, может, цианистый калий — в чае.
— Цианид, — пробормотал Нил.
Доктор глянул на него с легким любопытством.
— Вижу, вы сильно расстроены. Есть причины?
— В убийстве Рекса Фортескью мы подозревали ее, — пояснил инспектор.
— А она оказалась жертвой. Гм… значит, вам снова придется мозгами шевелить?
Нил кивнул. Вид у него был мрачный, резко обозначились скулы.
Отравили! Прямо у него под носом. Токсин в утреннем кофе Рекса Фортескью, цианид в чае Адель Фортескью. И опять-таки — дела интимные, дела семейные. В домашнем кругу. Так, во всяком случае, кажется.
Адель Фортескью, Дженнифер Фортескью, Элейн Фортескью и вновь прибывший Ланс Фортескью вместе пили чай в библиотеке. Ланс поднялся к мисс Рэмсботтом, Дженнифер удалилась к себе писать письма, последней из библиотеки ушла Элейн. По ее словам, Адель была в добром здравии и как раз наливала себе последнюю чашку чаю.
