— Но ведь это действительно твой долг, Арчи! — торжественно отчеканила миссис Истербрук.
«Чиппинг-Клеорн гэзет» принесли и в «Боулдерс» — так назывались три симпатичных соединенных друг с другом коттеджа, где обитали мисс Хинчклифф и мисс Мергатройд.
— Хинч!
— Чего, Мергатройд?
— Ты где?
— В курятнике.
— Ой!
Осторожно ступая по высокой мокрой траве, мисс Эми Мергатройд пробралась к подруге. Та, облачившись в вельветовые штаны и военный китель, старательно растирала руками корм для кур и бросала его в таз, в котором дымилось довольно неаппетитное варево из картофельных очистков и капустных кочерыжек. Мисс Хинчклифф обернулась. Волосы ее были подстрижены коротко, по-мужски, кожа на лице задубела. На миловидной толстушке по имени мисс Мергатройд была юбка из твида и растянутый пуловер ярко-синего цвета. Кудрявые волосы растрепались и напоминали птичье гнездо. Мисс Мергатройд слегка запыхалась.
— Тут в «Газете», — взволнованно выдохнула Мергатройд. — Только послушай… Как это понимать? «ОБЪЯВЛЕНО УБИЙСТВО, КОТОРОЕ ПРОИЗОЙДЕТ В ПЯТНИЦУ, ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОГО ОКТЯБРЯ, В ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ МИНУТ В „ЛИТТЛ-ПЭДДОКСЕ“. ТОЛЬКО СЕГОДНЯ! ДРУЗЬЯ, СПЕШИТЕ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ!»
У нее перехватило дыхание, и она умолкла, ожидая авторитетного заключения подруги.
— Рехнуться можно, — изрекла мисс Хинчклифф.
— Да, конечно, и все-таки… Что бы это значило, а?
— Как что? Выпивон! — хмыкнула мисс Хинчклифф.
— То есть, по-твоему, это приглашение?
— Выясним, когда придем, — сказала мисс Хинчклифф. — Шерри-бренди наверняка будет паршивый. Послушай, ты бы сошла с травы, Мергатройд. Стоишь тут в домашних тапочках. Ты же промокнешь.
— О господи! — Мисс Мергатройд уныло воззрилась на свои ноги. — Да, кстати, сколько сегодня яиц?
— Семь. Эта проклятая птица по-прежнему высиживает цыплят. Надо будет загнать ее в курятник.
— Странная манера приглашать гостей, правда? — сказала Эмми, и в ее голосе проскользнули мечтательные нотки.
Однако подруга была сделана из более жесткого теста. Раз она нацелилась на борьбу с непокорной курицей, то никакие, даже самые загадочные, объявления не могли сбить ее с намеченного курса.
Мисс Хинчклифф с трудом прохлюпала по грязи и бросилась в атаку на пеструю наседку. Та возмущенно закудахтала.
— Надо будет завести уток, — подытожила мисс Хинчклифф. — С ними куда меньше хлопот.
— Какая прелесть! — воскликнула за обедом миссис Хармон, обращаясь к мужу. — У мисс Блэклок намечается убийство.
— Убийство? — немного удивленно переспросил муж. — Когда?
— Сегодня днем… Вернее, вечером, в половине седьмого. Ах, что за невезение, милый, тебе как раз надо готовиться к конфирмации! А ведь ты обожаешь убийства!
— Право, не понимаю, о чем ты, Банч.
Пухленькая миссис Хармон протянула супругу «Газету»:
— Вот, посмотри. Там, где подержанное пианино и вставные зубы.
— Какое странное объявление!
— А я что говорю?! — радостно подхватила Банч. — Никогда бы не подумала, что мисс Блэклок увлекается подобными играми. Наверняка это затея юных Симмонсов… Хотя вообще-то для Джулии Симмонс затея грубовата. Но тем не менее факт остается фактом, и тебе, должно быть, очень обидно, что ты не сможешь пойти. Но ничего, я-то пойду обязательно и потом все-все тебе расскажу. Хотя надо признаться, мне это дастся нелегко, я ведь не люблю игр в темноте. Я их ужасно боюсь. Но надеюсь, меня не будут убивать. А то если мне вдруг положат руку на плечо и шепнут: «Ты убита», сердце у меня остановится и я, наверное, умру. Как ты думаешь, я умру?
— Ну что ты, Банч! Ты доживешь до глубокой старости… вместе со мной.
— И мы умрем в один день, и нас похоронят в одной могиле, да? О, это было бы чудесно!
При мысли о такой перспективе Банч засияла.
— Ты прямо-таки лучишься от счастья, — улыбнулся муж.
— А кто на моем месте не был бы счастлив? — смутилась Банч. — У меня есть ты, и Сьюзан, и Эдвард, и все вы во мне души не чаете, и вам не важно, глупа я или умна. И солнышко светит! И у нас такой чудесный просторный дом!
Преподобный Джулиан Хармон оглядел большую полупустую столовую и с сомнением кивнул:
— Хотя для некоторых людей жизнь в таком огромном доме, где гуляют сквозняки, хуже каторги.
— А мне нравятся большие комнаты. В них долго сохраняется благоухание, долетающее к нам из сада. И потом, тут чувствуешь себя вольготно. И вещи можно кидать куда попало, все равно беспорядка не будет заметно!
— Но у нас нет ни бытовой техники, ни центрального отопления. Тебе, наверное, нелегко управляться с хозяйством, Банч.
— Да какое там «нелегко», Джулиан! Я встаю в полседьмого, немножко поверчусь, как белка в колесе, и к восьми у меня уже все готово. И скажи, разве я плохо справляюсь? Полы натерты пчелиным воском, полировка блестит, в кувшинах осенние листья… Нет, на самом деле с большим домом хлопот даже меньше, чем с маленьким. Вытирать пыль и мыть полы легче, потому что не натыкаешься на вещи, как в тесных комнатушках. И спать в большой холодной комнате приятно: свернешься клубочком, так, что только нос из-под одеяла торчит… прелесть как уютно! А чистка картошки и мытье посуды вообще не зависят от размеров дома. Сам посуди, это же прекрасно, что у Сьюзан и Эдварда такая большая пустая комната! Они могут играть сколько им вздумается и в железную дорогу, и в куклы, и им не нужно убирать игрушки. А еще в большом доме есть где разместить гостей. Взять, к примеру, Джимми Саймеса и Джонни Финча. Беднягам пришлось жить с родителями. А ты сам знаешь, что это несладко. Ты, конечно, преданно любишь свою маму, но, наверно, тебе не очень-то хотелось бы после свадьбы жить с ней и с отцом. Да и мне, признаться, тоже. Я бы чувствовала себя маленькой девочкой.
Джулиан улыбнулся:
— Но ты и вправду до сих пор как маленькая, Банч.
Сам Джулиан Хармон, судя по всему, давно ощущал себя шестидесятилетним. Хотя до этого возраста ему еще оставалось лет двадцать пять.
— Да, конечно, я глупая…
— Ты вовсе не глупая, Банч. Ты очень умная.
— Нет-нет… Я совсем не интеллектуалка. Я, правда, стараюсь… И мне, честное слово, нравится, когда ты говоришь о литературе, истории и о всяких других науках. Хотя, пожалуй, читать мне по вечерам вслух Гиббона все же не стоило, ведь, когда за окном свистит ветер, а тут у нас так тепло и уютно, меня от Гиббона клонит в сон.
Джулиан рассмеялся.
— Но зато тебя я слушать обожаю! Расскажи мне еще раз про старого священника.
— Да ты давно знаешь все наизусть, Банч!
— Ну, пожалуйста, еще разочек!
