– Так, Дрон, ты занимаешься стволами и дурью – как договорились. Ты, Олежек, пасешь Лопаткина…
Третий член Бригады прямого действия, студент-философ Олег, до сих пор не принимавший участия в беседе, кивнул.
– Кстати, Витя, звонил предкам Олега? Как он там?
– Да ничего вроде… – отозвался Виктор. – По-прежнему верят в поход на Алтай. Но неделя-другая – и это больше не будет прокатывать.
После нелепой гибели приятеля Олега – Валентина – молодому человеку пришлось скрыться в прошлом: мама погибшего Вали все не оставляла надежды разыскать сына и осаждала Олега расспросами, впрямую уже заговаривая о полиции. Пришлось выдумать турпоездку в Горный Алтай, где, разумеется, не действовала мобильная связь. В результате Олег уже три недели делил комнату с Лопаткиным, стремительно мимикрируя под обитателя «Ада». Парень оброс, от него уже попахивало – душа и прочих излишеств в «Аду» отродясь не имелось, а уговорить Олега на посещение общественных бань можно было разве что под дулом револьвера. Пока Геннадий терпел – в конце концов, у населявших «Ад» и «Чебыши» студиозусов были достаточно своеобразные представления о гигиене, и на их фоне Олег еще не слишком выделялся.
– Ладно, вот тогда и решим. А сейчас – вопросы есть? – Геннадий обвел соратников взглядом. Все молчали – всякий, как и полагается, знал свой маневр. – Ну что ж, тогда ближайшие две недели каждый занимается своим делом. Старший – Виктор.
– Все-таки решил ехать? – уныло спросил Дрон. Перспектива отлучки Геннадия его не радовала – в его присутствии штатный боец Бригады прямого действия чувствовал себя куда уверенней.
– А что делать, Дрога? – снисходительно усмехнулся вождь. – Нельзя упускать такого случая. Сам подумай – какие люди!
– Да… – согласился Виктор. – Это нам повезло. Кто бы мог подумать – сам Бронислав Пилсудский! А еще…
– …Братец Саша, – закончил за него Геннадий. – Спасибо пану Радзиевичу и его питерским знакомым.
Студент университета Янис Радзиевич, с которым (как, впрочем, и с испытанным уже в деле Жоржем-Красавчиком) «бригадовцев» познакомил все тот же Володя Лопаткин, оказался человеком на редкость осведомленным. Уже во время студенческой вечеринки, куда, к слову сказать, он же их и пригласил, Геннадий с Виктором разговорились с поляком. К концу мероприятия они уже вполне понимали друг друга: Радзиевич отпускал прозрачные намеки, Геннадий тонко улыбался и отмалчивался. Но и за намеками, и за молчанием этим стояло что-то такое, чего оба они смогли учуять друг в друге. На следующий день Геннадий встретился с Янисом в Александровском саду; о чем они там беседовали, он рассказывать соратникам не стал и лишь объявил, что срочно уезжает вместе с паном Радзиевичем в Санкт-Петербург, приказав Виктору сделать комплект документов на другое имя.
Больше недели Геннадий, подобно театральному интригану, держал друзей в напряжении, и вот вчера назвал наконец две фамилии. И если первая, «Пилсудский», лишь повергла соратников Геннадия в недоумение, то вторая, в сочетании с именем «Александр», произвела эффект разорвавшейся бомбы. Перед «бригадовцами» сразу же замаячили прожекторы Дворцовой площади, выстрел «Авроры» и известный по бесчисленным фильмам негромкий картавый выговор…
– И что, их будет семнадцать? – потерянно спросил Николка. – И все – офицеры?
– Вообще-то нет, – уточнил барон. – Офицеров – только дюжина. Остальные – унтеры, из той группы, что полковник обучает особо.
– Да как же мы с ними справимся, Евгений Петрович? Дюжина офицеров и пятеро унтеров, наверное, самые лучшие в батальоне, так? – Яша недоуменно поскреб в затылке. – Ну я еще понимаю, вы… Роман вот… Ваня тоже, наверное, умеет кое-что. Но я-то вообще стрелял раза три в жизни!
– Не беда, – я беззаботно махнул рукой, – они, считай, тоже ничего не умеют. Чему их учили? Строем ходить, «коротким коли»… и все! Нет, их, конечно, сейчас этот самый Нессельроде, наверное, натаскивает… но много они с двустволками навоюют?
– Согласен, – кивнул Ромка и демонстративно клацнул «помпой». – Да и вряд ли Нессельроде их чему-нибудь успеет научить. Ну видел он пару раз тренировки этих зуавов – так и что с того? Те и сами-то тогда все, наверное, на ходу придумывали…
– Так мы и этого не умеем! – в отчаянии крикнул Николка. – Вы вообще в своем уме? Кто мы, а кто они? Там же, наверное, половина офицеров еще с турками воевали…
– Пятеро, – уточнил Корф. – Это считая самого Фефелова. Нессельроде, как я понимаю, всю войну в конвое государя проболтался… как и я, – добавил он после некоторой заминки. – А Фефелов и еще один там, капитан – те да, они и Шипку прошли.
– Вот видите! – развел руками гимназист. – Они же нас одной левой…
– Ты, Никол, не кипятись, – отозвался я. – Ну сольем, так и что с того? Пули-то не свинцовые, невелика беда. Получим по паре синяков – так это и несмертельно. И стыда тут никакого нет – они, собственно, другого от нас и не ждут. Только вот незадача: мы им не сольем. Вот увидишь.
– Да с какой стати?! – В голос завопил мальчик; ему с полусекундной заминкой вторил Яша. – Вы что, втроем с семнадцатью справитесь?
– Ну втроем, предположим, не справимся, – согласился я. – Но нас-то…
– Ага! «А скажут – нас было четверо»! – Николка ехидно процитировал «Трех мушкетеров».
– Кстати, не припомните, молодой человек, чем там дело закончилось? – осведомился барон. – Рано вы себя списываете. Во-первых, у нас еще целых четыре дня и мы можем потренироваться…
– А они что, будут на месте сидеть, что ли? – влез Яша. – Наверняка их сейчас тоже гоняют в хвост и в гриву!
– Это уж будьте благонадежны, – кивнул Корф. – Зная моего друга полковника – нисколько не сомневаюсь. Но тут одна тонкость. Сержант, сколько у нас шаров?
– Две коробки по две тысячи штук, – тут уже ответил Ромка. – Если надо – еще сгоняю, в доме семь коробок лежит.
– Вот видите? – повернулся к мальчикам барон. – А у Нессельроде на каждое ружье хорошо если по сотне заготовок для красящих шаров. И на подготовку они смогут истратить самое большее половину; причем большая часть уйдет на то, чтобы научить господ офицеров и унтеров хотя бы обращаться с этим оружием. Тогда как у нас – свободно по паре тысяч выстрелов на ствол и никакой возни с освоением техники.
– Так уж и никакой? – Яков с сомнением покосился на дробовик в моих руках. – Вон он какой… хитрый.
Я удивился. Ну чего, скажите на милость, может быть такого хитрого в самом обычном «шортгане»?
– Вот, смотри, как надо…
Я в несколько движений раздвинул приклад, потом быстро набил шарами трубчатый подствольный магазин, лязгнул затвором и в несколько секунд расстрелял все шары по мишени – валявшейся в двух десятках шагов от них большой корзине. После каждого удара корзина отлетала на шаг-другой; Яков, видя такое дело, посетовал, что бьют эти шарики с краской, наверное, весьма чувствительно…
