На губах рассказчицы показалась легкая усмешка. Через секунду Светлана продолжила.
— Одним словом, врачи выписали пациенту кучу таблеток, и среди них было лекарство, отбивающее естественное желание вступать в половой контакт. Но вот вам самый главный момент: эти пилюли антагонисты другого препарата, который Бражкину вводили через капельницу один раз в полгода. Понимаете? Чтобы не кидаться с кулаками на партнершу, Игорю приходилось сидеть на медикаменте, типа «Антисекс», назовем его так, но по жизненным показаниям для купирования развития опухоли ему прописали вливания, которые не действовали бы из-за применения этих пилюль. Поэтому за неделю до химиотерапии «Антисекс» в обязательном порядке отменялся.
Светлана Алексеевна мельком взглянула на Каролину Бражкину.
— Гарик решил скрыть от жены правду о своем здоровье, опасаясь, что та, узнав про опухоль, впадет в панику, начнет закатывать истерики, однажды не сдержится при посторонних, и тайна вылезет наружу. Близости с ней ему не хотелось, впрочем, со мной тоже. Наша интимная связь прекратилась, но дружба осталась, мы по-прежнему встречались в доме Кудрявцевых, ужинали, болтали о всяком, стали как брат и сестра. А потом произошел казус. За сутки до отлета в Москву, — Игорю тогда должны были в первый раз после возвращения из Европы провести курс внутривенных вливаний, короче, за двадцать четыре часа до химии Игорь набросился на Каролину.
Шарова повернулась к законной жене. Вернее, к вдове Бражкина.
— Будем откровенны, ты ведь не особенно горячая женщина, Кара. Даже в молодости с приближением ночи ты постоянно жаловалась на головную боль, а после рождения троих детей и вовсе перебралась спать в отдельную комнату. Близость у вас с Игорем происходила раз в два-три месяца и всегда только по его инициативе. Но когда он совсем потерял к жене интерес, Каролина встрепенулась и потребовала своего. Гарик увиливал, как мог, он находился под воздействием таблеток «Антисекс», но перестал пить препарат за неделю до отлета в Москву, и ему снесло голову.
Светлана протяжно вздохнула.
— Игорь позвонил мне в три утра, в ужасе зашептал: «Мышка, не знаю, как это вышло, похоже, я сломал Каре ребро. Что делать?» Я велела ему не паниковать, немедленно ехать в клинику, сказать там, что у Каролины закружилась голова, отчего она упала в ванной, и попросить дежурного врача вызвать меня. Ему удалось уговорить жену соврать, но, к сожалению, невольным свидетелем происшествия стал Макс, который обожает мать. Константин и Семен уже тогда жили отдельно. Юноша услышал крики из спальни, сначала постеснялся вмешиваться, потом увидел, что отец с трясущимися руками убежал в кабинет, и пошел посмотреть, что с мамой. Та, рыдая, рассказала, как с ней поступил супруг. Максим пришел в ужас, побежал к отцу, налетел на него, и… Игорь выложил ему всю правду про опухоль и лечение. Так?
Младший Бражкин, к которому был обращен вопрос, кивнул.
— Да. Я сильно испугался, но взял себя в руки, мы с отцом отвезли маму в клинику. Я ей объяснил: «Если не хочешь, чтобы наша семья на долгое время стала объектом внимания всех СМИ, успокойся и скажи врачу, что упала, выйдя из душа. Папа немного выпил, поэтому так себя повел, больше это не повторится. Отец никогда не проявляет агрессивности, ну сорвался, с кем не бывает». Мама умный человек, она все поняла, выдала версию про мокрую плитку на полу ванной, ей оказали помощь и отправили домой. Папа улетел в Москву, вернулся с шубой из соболя, бриллиантовым колье и собачкой породы корги. Мать давно мечтала о такой, но отец никогда не терпел животных в доме.
— Лаврик прелестен, — вдруг улыбнулась Каролина, — мой мальчик любимый.
— Нет худа без добра, а добра без худа, — изрек Дубов.
Светлана Алексеевна закинула ногу на ногу.
— Игорь прибыл из столицы в прекрасном расположении духа. Опухоль не росла, врачи выразили осторожный оптимизм, предположили, что новообразование может начать уменьшаться. Прошло еще полгода. А за два дня до отлета Игоря в столицу в приемный покой лоскутовской больницы поступила девушка с симптомами гриппа. Кроме того, оказалось, что ее избили и изнасиловали, на плече у бедняжки был здоровенный кровоподтек. В таких случаях медики обязаны вызывать полицию. Ко мне пришел Николай Михайлович, дежурный врач, доложил ситуацию и сказал: «Пострадавшая без сознания, не сможет ничего рассказать. И похоже, преступник не только тщательно вымыл жертву, но и протер спиртом, никаких следов ни на теле, ни под ногтями нет. Может, не стоит звонить в полицию? Эксперты не найдут улик, только измучаем несчастную». Но я приказала действовать по закону. Николай позвонил в отделение, там вяло спросили: «Документы у нее есть?» Доктор ответил: «Да, запишите данные». И все. Полная тишина. Через несколько дней, когда больная умерла, полиция вдруг проснулась. Явился следователь, узнал, что жертвы нет в живых, и махнул рукой. «А, сама нарвалась. У девчонки была плохая репутация, о ней никто хорошего слова не сказал». Историю болезни покойной он смотреть не стал, уехал.
Я исподлобья взглянула на Дубова. Может, врачи и нарушают закон, но подчиненные Федора Михайловича не лучше.
Жена Василия Петровича поежилась и продолжала:
— Я тогда не заподозрила ничего дурного. Лишь подумала, что, к сожалению, полицейский прав, если вы без руля и ветрил, ждите беды. В этом году за сутки до отъезда Игоря в Москву в полдень я спустилась в приемный покой, а там как раз оформляли девушку, которую нашли утром в парке изнасилованной и избитой. Она была без сознания, с высокой температурой, врач диагностировал грипп. У нас есть инфекционное отделение, оно размещается в отдельном здании, на расстоянии от основного комплекса. Оттуда пришли медсестра с санитаркой, им предстояло отвезти пациентку на каталке в палату. И нянечка сказала: «Ну вот, опять с вирусом, избитая и с насилием!» Мне словно в лицо холодной водой плеснули. «Видели раньше таких?» — спросила я. «Да, — кивнула санитарка, — в мою смену месяцев пять-шесть назад один в один. Вон у нее синячище на плече. В тот раз у девчонки такой же цвел».
Светлана Алексеевна замолчала, провела рукой по лбу. Потом заговорила снова:
— Я увидела отметину и остолбенела. Вспомнилось: когда Игорь на меня напал, он изо всей силы вцепился в мое плечо, вмиг налился кровоподтек, который долго сходил. А у Каролины, когда ее привезли в клинику, на том же месте была ссадина. Мне стало страшно. Я бросилась набирать номер Бражкина. Тот не отвечал, пришлось звонить в офис. Трубку взяла секретарша. Она не удивилась моему звонку, я ведь главврач больницы, иногда беспокою мэра по разным вопросам — и сообщила: «Игорь Семенович сегодня в шесть утра улетел на совещание в Москву». Я от неожиданности воскликнула: «Как? Он же собирался в столицу завтра!» Секретарь объяснила: «Да, но вчера неожиданно поменял билет». Когда Игорь вернулся, я не стала интересоваться, по какой причине он улетел на сутки раньше и ничего мне не сказал об изменении планов, просто потребовала встречи вечером в нашем доме.
Шарова встала и подошла к вдове.
— Скажи, муж, когда насиловал тебя, здорово вцепился в плечо? Так сильно, что даже содрал кожу?
