– Хорошо, – немного настороженно ответил он. – А ты изменилась.
– Да? – кокетливо спросила я, подумав: «Ты тоже».
Юкио выглядел уставшим. Под глазами виднелись темные круги, кожа была бледной с желтоватым оттенком.
– Ты очень похорошела, – после паузы добавил он, внимательно меня оглядев.
«Надо же, – подумала я, – какие дурные манеры, так пялиться на девушку! Пожил у нас и уже забыл о японской воспитанности».
– Пошли, – лаконично сказал он, подхватывая мой чемодан.
И мы отправились на стоянку к его машине. Сев за руль, Юкио повернулся ко мне и тихо спросил:
– Ты привезла?
– Сувениры? – сделала я круглые наивные глаза. – Так, кое-что для родных. Прикупила перед отъездом в дешевом магазине. Помнишь, есть там у вас такие «Все за сто иен»? Так, пустячки, керамические пиалки тяван, куколки в национальной одежде, бумажные веера. А тебе тоже что-нибудь было нужно? Я не знала.
Я увидела, как заходили желваки на его впалых щеках, но он сдержался.
– Да, чуть не забыла. Тору просил передать кое-что для тебя, – невозмутимо добавила я.
Юкио развернулся ко мне, но промолчал. Я достала из сумки сверток и протянула ему. Он взял и быстро убрал в карман пиджака.
– Куда тебя отвезти? – более спокойно спросил он.
– На Казанский вокзал, – ответила я. – Хочу сегодня же уехать домой.
– А ты… – начал Юкио и замолчал.
Я ждала продолжения, нахмурив брови.
– Нет, ничего, – сказал он.
Мы поехали. Я с любопытством смотрела в окно. Моя психика реагировала на знакомый пейзаж довольно странно. Уехала я всего несколько месяцев назад, а казалось, что прошла целая жизнь, которую я провела на другой планете. И сейчас, вернувшись, я начинала узнавать родные картины с какой-то щемящей и неприятной болью в душе. Хотя была только середина августа, но на некоторых березах уже появились, словно светлые пряди в темной прическе, отдельные ветви с желтыми листьями, так называемые осенины. Небо, несмотря на яркое солнце и ветер, было покрыто дымкой и выглядело мутно-голубым. Машины, запрудившие Ленинградское шоссе, казались после многообразия японских марок одинаковыми, и их водители одинаково стремились нарушить правила. Мой глаз, привыкший к упорядоченному движению и неукоснительным соблюдениям правил дорожного движения – я сама видела, как глубокой ночью на пустой дороге в Мегуро стояла «Тойота» у светофора и прилежно ждала, когда зажжется зеленый, – постоянно цеплялся за эти нарушения. Юкио ехал по-японски аккуратно и периодически искоса поглядывал на меня.
– А ты сразу на вокзал? – все-таки начал он разговор.
– Поезд вечером. А я хочу сегодня же уехать. Я даже родителям не сообщила, как-то враз собралась. Решила, что сделаю сюрприз.
– А ты не хочешь заехать к Елизавете Викторовне? – после паузы спросил Юкио.
– А кто это? – с недоумением поинтересовалась я, стараясь, чтобы голос звучал естественно.
– Неужели не помнишь? – настороженно спросил он.
– Не-а, – равнодушно ответила я.
Юкио замолчал. Потом зачем-то свернул к обочине.
– Мы куда? – немного испуганно спросила я.
– Да что-то голова болит, – нехотя признался он. – Давай немного постоим тут, воздухом подышим.
Он съехал с трассы на узкую дорогу, тянущуюся через поле к видневшемуся за ним какому-то поселку. Остановив машину, Юкио открыл дверь и закурил. Но остался в машине. Я вышла поразмять ноги. В высокой траве копошились какие-то букашки, жужжали мухи. Я нагнулась к соцветию маленьких ромашек и вдохнула горьковатый аромат цветов.
– Вот что странно, – тихо сказал за моей спиной Юкио, – на имя Петра был открыт счет в одном токийском банке. И деньги в день его смерти исчезли. Он снял все без остатка. А там была очень приличная сумма. Тебе что-нибудь известно об этом?
Я медленно повернулась, стараясь принять беззаботное выражение лица. Хорошая практика у госпожи Цутиды, которая заставляла нас всегда иметь безмятежный, отстраненный от земных забот вид, помогла мне в этом. Я хлопнула ресницами и спокойно произнесла:
– Впервые слышу об этом. А тебе разве Тору не рассказал, что я рассталась с Петром еще до его смерти?
– Рассказал. Но полиция нашла вот это, валяющееся на циновке возле его тела.
Юкио порылся во внутреннем кармане пиджака и протянул мне заколку для волос в виде перламутровой бабочки. Ее купил мне Петр в Гиндзе в день нашего прилета в Токио. Я в оцепенении смотрела на нее. Потом взяла и изобразила прохладную радость.
– Да, это моя заколка, – невозмутимо ответила я. – Я, видимо, затеряла ее в твоей квартире, а Петр нашел. Да мало ли почему она могла валяться на полу! – немного раздраженно добавила я.
– Допустим. Но согласись, что исчезновение такой суммы денег не может не настораживать.
– А тебе-то какое дело до чужих денег? – насмешливо поинтересовалась я.
– Деньги были не совсем чужие. Это общественные, предназначенные для кое-каких дел.
Я прикусила язык, с трудом удержавшись от злобной реплики.
– Слушай, Юкио, я-то тут при чем? – агрессивно спросила я. – Это ваши дела, меня это не касается. С Петром я рассталась, я уже это говорила, а что с ним было дальше, понятия не имею. И тем более про его деньги.
Юкио вылез из машины и открыл багажник. Он спокойно достал мой чемодан и положил его на траву.
– Открой, – невозмутимо сказал он.
– Обыск будешь делать? – рассмеялась я.
Но сердце екнуло. Остаток денег, чуть больше 15 тысяч долларов, я, недолго думая, перевезла в этом чемодане, сдав его в багаж. Аккуратно сложила пачки, туго перетянула их трикотажной маечкой и засунула в картонную упаковку от набора трусиков. Край упаковки оставила вскрытым, и оттуда небрежно торчали кружева трусов. Сдав багаж в аэропорту, я спокойно прошла досмотр ручной клади. При мне была только небольшая сумка с документами и необходимой мелочью. В Шереметьеве, получив чемодан, я невозмутимо направилась к зеленому коридору. Через красный проходили те, кому было что декларировать. Я улыбнулась таможеннику и беспрепятственно прошла. Никто меня не остановил.
– Открывай, – повторил Юкио.
– А иначе что? – усмехнулась я.
– Послушай, – миролюбиво сказал он, – если тебе нечего скрывать и все было именно так, как ты говоришь, то лучше послушать меня сейчас, чтобы избежать проблем в будущем.
– Бог мой! Какие страсти, – рассмеялась я, – не иначе ты принадлежишь к якудзе. Как и этот несчастный, ныне покойный Петр.
– Не тяни время! – раздраженно бросил Юкио и подошел к чемодану.
Я легко оттеснила его, достала ключ и открыла, максимально откинув крышку. Юкио присел на корточки и начал медленно перебирать шелковые кимоно, узкие картонные коробочки с веерами, упакованную в пластик керамику и несколько коробочек с хаси. Вот он дошел до заветной коробки, лежащей на дне чемодана. Но увидев торчащий из нее кружевной край трусов, тут же отдернул руку. Копаться в нижнем женском белье оказалось выше его сил.
