Уехала я через час, позвонив и попросив вызвать мне обычное такси. Я понимала, что Павлу Николаевичу было проще отправить меня на своей машине, но не хотела, чтобы мое настоящее лицо видел даже его водитель. Когда такси подъехало, я низко надвинула на лицо капюшон от пальто и быстро покинула дом, даже не попрощавшись с хозяином. Но это меня мало волновало. Еще не хватало госпоже прощаться со своим рабом!
Сливы весенний цвет
Дарит свой аромат человеку,
Тому, кто ветку сломал.
Тиё
Вернувшийся из Нахи через неделю после похорон Юкио позвонил и выразил соболезнование. Я была растрогана таким отношением и искренне поблагодарила его. После паузы он сказал, что у него есть для меня небольшая посылочка. Мне не очень-то хотелось встречаться с кем бы то ни было, но я согласилась. Тем более у меня неожиданно отменилась репетиция в школе. Актовый зал покрасили, и заниматься там было невозможно. Юкио сказал, что подъедет через час. Я пошла на кухню и открыла холодильник. Обозрев его содержимое, решила, что нужно что-нибудь купить к приходу гостя. Степан сегодня собирался к матери после работы, и надеяться, что он что-нибудь купит и привезет, не имело смысла. Я набросила куртку и пошла в ближайший продуктовый магазин, находящийся через квартал от моего дома. Набрав всего понемногу к столу и прихватив бутылку белого вина, я вернулась. Поставив пакеты, начала открывать дверь. И тут же поняла, что она открыта.
«Вот же ворона!» – недовольно подумала я, решив, что сама забыла запереть ее.
Я внесла пакеты, положила их на пол в кухне и вдруг почувствовала сладкий ванильный запах табака. Я сняла обувь и на цыпочках пошла по коридору. Возле двери спальни, услышав какой-то шорох, остановилась. Осторожно приоткрыв дверь, я с изумлением увидела Степана, стоящего у раскрытой тумбочки, в которой я хранила документы, и внимательно изучающего мой паспорт.
– Вот тебе и здрасьте! – громко сказала я.
Степан резко обернулся, и выражение его лица мне очень не понравилось. Но увидев меня в проеме двери, он сразу заулыбался своей детской улыбкой и засиял глазами.
– Ты уже вернулась? – немного нервно спросил он.
– А я вообще-то никуда не уходила, – ответила я, глядя, как он закрывает паспорт и кладет его на тумбочку. – А ты что тут изучаешь?
– А как же твоя репетиция? – не ответив, поинтересовался он.
– Отменили из-за покраски актового зала, – сухо сказала я.
И подошла к нему. Взяв паспорт, спросила, глядя ему в глаза:
– Так что ты тут так внимательно изучал?
Я видела, что Степан усилием воли принял спокойный вид, но глаза его бегали.
– Проверял штамп. А вдруг ты официально замужем, а я и не знаю! – выкрутился он.
– Даже если бы это было и так, твое-то какое дело? – сурово спросила я.
– Но ведь ты, как оказалось, прописана постоянно в этой квартире, – перешел он в нападение. – Как такое возможно? Каким образом у тебя оказалась постоянная московская прописка?!
– Да тебе-то что?! – взвилась я. – Тебя-то с какого бока это касается?
– Касается! – взвился он в ответ. – Ты все-таки не чужой мне человек!
– Дзаккэнаё!
[26]
– взвизгнула я.
– Что? – не понял Степан.
– Да послала она тебя. Как это по-русски? Послала на член, – раздался голос Юкио из коридора.
И он заглянул в спальню.
– Ребята, вы чего? – спросил он, стоя в дверях.
– Что ты сказала?! – не обращая на него внимания, заорал Степа.
– Тебе вроде перевели, и довольно точно. Повторить по-русски? – ехидно поинтересовалась я.
Степан ничего не ответил и быстро вышел из спальни. Мы услышали, как громко хлопнула входная дверь.
– Привет! Не обращай внимания, – устало сказала я и пошла на кухню.
Юкио плелся за мной. Я разгрузила пакеты, приготовила закуски. Настроение было отвратительным. В голове не укладывалось все, что произошло. Я пригласила Юкио за стол. Он сел и внимательно на меня посмотрел.
– Наливай, – сказала я и протянула ему штопор.
И вдруг подумала о деньгах. Они по-прежнему находились в упаковке от трусиков и спокойно лежали у меня в шкафу среди другого нижнего белья. Я брала оттуда понемногу, но сейчас с заработками у господина Ито в этом отпала необходимость. Мне вполне хватало на жизнь, и я даже кое-что откладывала.
– Я сейчас, – сказала я и встала.
– Не расстраивайся ты так, Таня, – участливо проговорил Юкио, наливая вино в бокалы.
– Да, да, – рассеянно пробормотала я и пошла в спальню.
Но деньги оказались в целости и сохранности. Я вздохнула с облегчением и вернулась на кухню.
Юкио вопросительно на меня глянул, и я молча улыбнулась.
– Странные вы все-таки люди, русские, – задумчиво проговорил он. – Столько энергии тратите! Конечно, земля у вас большая.
– При чем тут это? – усмехнулась я, поднимая бокал.
– Я уверен, – неторопливо начал Юкио, – что общие эмоции людей действуют на землю под их ногами. И в ответ ее начинает трясти на отрицательные проявления нашей психики. Я понятно говорю?
– Да, – удивленно ответила я.
– У нас земля маленькая, людей много. И если мы все начнем так орать и бесноваться по всяким пустякам, то скоро уйдем под воду, как когда-то Атлантида.
– Интересная теория, – заметила я. – Сам додумался?
– Я так считаю, – ответил Юкио. – Поэтому нас с детства приучают к сдержанности. А сдержанность можно выработать только постижением гармонии окружающего мира. Попробуй, когда чувствуешь, что злость заполняет тебя, переключить внимание на любую травинку, цветочек, букашку и вникнуть в их суть в этом мире и в этот момент. Очень разгружает психику.
– Спасибо за совет, – сказала я, с удивлением глядя на него.
С языка так и рвался вопрос об «Аум» и о том зле, или разрушении гармонии, если уж говорить японскими понятиями, которое принесла деятельность этой организации ни в чем не повинным людям. Но я промолчала.
– Да, совсем забыл, – другим тоном сказал Юкио и встал.
Он вышел в коридор и вернулся с объемным пакетом.
– Это тебе, – проговорил он.
– Ой, спасибо! – обрадовалась я.
Достав плоскую упаковку, которая лежала сверху, я раскрыла ее. Там оказалось необычайно красивое кимоно. Ткань выглядела расшитой и расписанной вручную. Цветы, листья и раскрытые веера были свежих красных, лазоревых и желтых тонов. Подкладка кимоно оказалась нежно-розовой, а рукавов – алой.
– О! – восхищенно воскликнул Юкио, трогая шелк. – Это, наверно, начало прошлого века.
