Она замолчала, опустив глаза. Потом быстро перекрестилась.
– Умерла, царствие ей небесное. Отмучилась. Полгода тут провела. Надеюсь, ты не девственница? – вдруг совершенно другим тоном поинтересовалась Галина.
– Нет, – ответила я, чувствуя, что от страха сильно хочу в туалет.
– Хоть это хорошо! – вздохнула она. – А то Лизка-то целкой была, когда сюда попала.
– А в туалет как? – после паузы спросила я.
– Днем водят, но так их рожи видеть неохота, что терпим до последнего. А ночью вон, в ведро.
И Галина махнула рукой в сторону ведра в углу. Ее цепь при этом мелодично звякнула.
– Позвать? – спросила она, внимательно на меня глядя.
Я молча кивнула.
– Штырь! – крикнула она.
Дверь сразу открылась, как будто охранник подслушивал.
– Новенькая в туалет хочет, – хмуро сказала Галина.
Он вошел, ключом открыл наручник, больно стиснул мою руку чуть повыше локтя и потащил по коридору. В конце я увидела дверь. Штырь зашел вместе со мной. Ничего не оставалось, как мочиться прямо при нем. Унитаз был грязным, и я садиться не рискнула. Туалетной бумаги тоже не наблюдалось.
– А помыться можно? – поинтересовалась я.
Он цепко схватил меня за локоть и подтолкнул к раковине. Я чуть не упала и машинально оперлась о ее край. И тут же почувствовала, как одна рука зажимает мне рот, а другая сдергивает трусы. Его хватка была железной, и вырваться не было никакой возможности. Когда Штырь втащил меня в комнату и пристегнул наручники к цепи, Галина глянула на нас исподлобья.
– С почином, сестричка, – хмуро сказала она, когда за ним закрылась дверь.
Я промолчала. Лиза, все так же сидящая в углу, в этот момент забеспокоилась. Она начала ерзать на месте и тихо скулить.
– Ну, начинается, – спокойно сказала Галина. – Тише ты! Сейчас схлопочешь! – быстро проговорила она, повернувшись к девушке.
Но та начала громко в голос рыдать. Дверь тут же распахнулась, вбежал Штырь и начал бить Лизу резиновой дубинкой. Я отвернулась, закрыв глаза и зажав уши ладонями.
Когда он вышел, Лиза осталась лежать на полу, словно мертвая. Ее халат был задран на спину, и я увидела на ее ягодицах уже пожелтевшие длинные синяки вперемежку со свежими. Галина посмотрела на меня и пожала плечами. Потом медленно, стараясь не греметь цепью, подползла к Лизе и опустила подол халата. Меня начала бить мелкая дрожь. Я сжалась в комочек и старалась успокоиться. Скоро дверь раскрылась, появился Штырь, хмыкнул и сказал Галине:
– Пошли! Приехал желающий.
Он освободил ее и вывел из комнаты. Я подползла ко все так же неподвижно лежащей Лизе и легко тронула ее за плечо. Она медленно повернула ко мне опухшее от слез лицо.
– Успокойся, – прошептала я. – Не надо так!
Лиза села, привалившись спиной к стене.
– Все равно мы умрем, – сказала она безразличным голосом. – Так хоть бы не мучили! А ты пока новенькая, поэтому не поймешь. Вот пройдет хотя бы два дня, тогда и поговорим.
– Нужно надеяться на лучшее, – тихо сказала я, хотя начала чувствовать непреодолимый ужас.
Я после потери любимого абсолютно не боялась смерти и даже ждала ее. Но погибнуть вот так, изнасилованной и забитой какими-то подонками, мне не очень-то улыбалось. Вначале я думала, что Степан решил припугнуть меня таким образом, чтобы я подписала документы на квартиру. Но сейчас меня ввергло в неописуемый ужас предположение, что он так ненавидел меня, что решил вначале подвергнуть всевозможным сексуальным извращениям и беспрерывным половым актам со всеми желающими, а потом уже, когда я впаду в невменяемое состояние, заставить поставить последнюю в моей жизни подпись.
Дверь резко распахнулась. Штырь втолкнул Галину, одетую в короткую ночную шелковую рубашку. Он содрал с нее через голову эту рубашку, затем бросил на пол прежнюю одежду. Галина, оставшись голой, быстро наклонилась, подняла с пола майку и натянула ее на себя. Штырь ловко пристегнул цепь.
– Плохо работаешь, старая сука, – сказал он. – Клиент остался недоволен.
Он легко ударил ее дубинкой по ягодицам. Галина остановилась и молча глянула на него с плохо скрываемым выражением презрения.
– На пол! – взвизгнул он каким-то бабьим голосом.
Потом повернулся ко мне.
– Твоя очередь, – осклабился он. – Пошли, цыпочка. Твое тельце послаще будет!
Отстегнув наручники, Штырь вывел меня и потащил в конец коридора к видневшейся там закрытой двери. Толкнув ее ногой, он впихнул меня в комнату и тут же вышел.
Я замерла, глядя на двух голых мужчин, лежащих на большой кровати, застеленной мятой, серой от грязи простыней.
– О! Какой свежачок! – радостно воскликнул один.
– Иди, детонька, сюда, – засюсюкал второй.
Часа через три Штырь забрал меня, голую и полуживую от усталости, и притащил в нашу комнатку. Я упала на пол. Он пристегнул наручники и бросил мое платье. Я почувствовала, как Галина прикрывает меня, и потеряла сознание. Очнулась глубокой ночью от звука открываемой двери. Сквозь прищуренные ресницы увидела, как Штырь втащил полубесчувственную Лизу и швырнул ее на пол. И я вновь отключилась. Второй раз очнулась на рассвете, и вновь оттого, что дверь открылась. Я не стала смотреть, а, наоборот, зажмурилась и сделала вид, что сплю. И вдруг почувствовала запах ванильного табака.
– Отстегнуть? – тихо спросил Штырь.
– Зачем? Я тут развлекусь. И на цепи даже интереснее, – засмеялся вошедший.
– Развлекайся, – хихикнул Штырь. – И можешь сразу с тремя.
Дверь закрылась, я в ужасе поползла в угол.
– Узнала, сучка? – злобно зашептал он.
И тут же упал на меня, задирая платье на голову. Я вновь потеряла сознание.
Через два дня, события которых моя память милостиво стерла, я сидела, привалившись к стене, и смотрела безучастно в окно. Судя по освещению, был ясный солнечный день. И вдруг я увидела, что кто-то осторожно раздвигает ветки сирени. Я приподнялась и замерла. Появилось любопытное лицо мальчишки лет десяти. Он прилип к грязному стеклу и явно пытался рассмотреть, что находится в комнате. Я осторожно, стараясь не греметь цепью, встала и приблизилась к окну. Мальчишка сразу отпрянул. Я слегка поцарапала стекло и подождала. И вот снова возникла его физиономия с широко распахнутыми глазами. Я подняла руку и показала на цепь, пристегнутую к наручникам. Мальчишка округлил глаза и внимательно посмотрел на меня. Я постаралась поднять руку выше и вновь показала ему на цепь, скорчив умоляющую гримасу. В этот момент дверь распахнулась, и я резко повернулась, загородив спиной окно.
– Ты почему стоишь? – взвизгнул второй охранник, менявший Штыря. – Не положено!
Они работали, насколько я поняла, двое суток через двое. Я молча опустилась на пол, боясь смотреть в окно. Он забрал Галину и захлопнул дверь, погрозив мне дубинкой. Я осторожно приподнялась и увидела, что ветки сирени неподвижны.
