– Вот, значит, как, – задумчиво произнес господин Ито.
Но я видела по выражению его глаз, что он очень доволен таким поворотом событий.
– Чего мы стоим в холле? – вдруг спохватился он. – Ведь тебя ожидает привет от друга!
Я удивилась про себя и проследовала за ним в гостиную.
Там увидела стоящего у окна молодого элегантного японца и, замирая, узнала Митихиро.
– Комбан ва!
[32]
– довольно робко произнес он.
– О хайё, Хаттори-сан! Хисасибури нэ!
[33]
– ответила я.
Господин Ито с удовольствием наблюдал за нашим смущением.
– Хороший привет я тебе привез? – засмеялся он.
– Замечательный! – ответила я, не сводя глаз с Митихиро.
– Нас познакомила госпожа Цутида, – объяснил господин Ито. – И твой друг сказал, что едет в Москву на две недели по каким-то делам. Вот мы и поехали вместе. Но, наверно, неучтиво говорить при Хаттори-сан на русском, – заметил он.
– Тогда давайте все перейдем на английский, – предложила я. – Тем более я давно не практиковалась.
Господин Ито предложил нам сакэ и закуски.
– Давайте, я за вами поухаживаю, – сказала я.
– Нет, нет, Таня, – воспротивился господин Ито. – Ведь ты сейчас не Аямэ!
После встречи Митихиро предложил отвезти меня домой, и господин Ито согласился, посмотрев на нас немного грустно. Я нежно поцеловала его на прощание и сказала, что скоро увидимся. О делах при Митихиро мы, естественно, не разговаривали. Когда мы сели в такси, я вначале хотела назвать свой адрес, но потом подумала, что пригласить Митихиро к себе не смогу из-за Лизы.
– Так куда едем-то? – нетерпеливо спросил таксист.
– А можно пригласить тебя в мой отель? – осторожно спросил Митихиро.
– Гостиница «Рэддисон Славянская», – сказала я таксисту.
Когда мы поднялись в номер Митихиро, расположенный на пятом этаже, я подошла к окну и стала смотреть на разноцветные огни, отражающиеся в воде Москвы-реки. Митихиро подождал, когда в номер доставят шампанское и десерт, потом подошел ко мне и обнял за плечи.
– Я часто вспоминал тебя, Таня, – тихо сказал он, целуя меня в затылок. – Я вижу, что ты сохранила мой подарок. И он тебе необыкновенно идет.
Я почувствовала, как его теплые пальцы касаются моей шеи.
– Да, но я редко надеваю этот жемчуг, – призналась я.
– И зря! Говорят, что если жемчуг не носить, то он постепенно умирает без тепла кожи, тускнеет и быстро теряет свой вид, – медленно проговорил Митихиро. – А я тебе серьги привез.
Он ушел в спальню. Я подождала, потом отправилась за ним. Митихиро стоял у большого зеркала, в руках у него чернела коробочка. Я подошла, он открыл футляр, и я увидела жемчужные сережки, очень подходившие по цвету к моему ожерелью. Я улыбнулась и надела их, повернувшись к зеркалу. Митихиро стоял сзади и смотрел на меня жалобно.
– Аригато, кавайи
[34]
, – сказала я почему-то на японском.
Митихиро обнял меня и стал, едва касаясь, целовать шею, потом спустился губами ниже. Я повернулась к нему, запрокинув голову. Он медленно расстегнул пиджак и начал ласкать грудь, высвобождая ее из лифчика. Когда я осталась в одной юбке, то вдруг, словно при вспышке молнии, увидела какое-то мужское лицо с полузакрытыми пьяными глазами, мокрыми оттопыренными губами и обвисшими щеками, покрытыми красной венозной сеточкой. Я вполне явственно почувствовала, как чьи-то толстые грубые пальцы выкручивают мои соски, и протяжно закричала от ужаса.
– Таня, Таня! До ситан дэс ка?
[35]
– закричал в ответ Митихиро, тряся меня за плечи. – Ватаси-ва касай дэс!
[36]
Я очнулась, открыла глаза и быстро застегнула пиджак. Митихиро смотрел на меня с испугом. Потом тихо сказал:
– Ты так кричала! Я напугал тебя? Прости!
– Ты тут ни при чем, – ответила я. – Это ты прости меня!
– Вызвать такси? – после паузы спросил Митихиро.
Я молча кивнула. Когда прощалась, легко поцеловала его губы, стараясь не глядеть в грустные глаза. Пока ехала в такси домой, то с трудом сдерживала слезы. Реакция моей психики пугала.
С Митихиро до его отъезда мы потом встретились еще несколько раз и чудесно провели время, гуляя по Москве. О сексе больше не заговаривали. Митихиро оказался очень чутким и не стал выяснять причину моего поведения. В день его отъезда я вновь посетила его в номере. И решила заставить себя заняться сексом. Он обнял меня, правда, так бережно, словно я была стеклянной куклой, и нежно заглянул в глаза. Мы поцеловались. Я приникла к нему и начала непроизвольно дрожать. Все внутри меня сопротивлялось. Но я усилием воли взяла себя в руки и спокойно разделась.
– Ты уверена, Таня? – тихо спросил Митихиро.
– Абсолютно, – сказала я, ложась на широкую кровать.
Он лег рядом и начал ласкать меня. Все шло вроде бы хорошо. Но когда Митихиро попытался войти, все внутри меня сильно сжалось. Он попытался еще раз, и я невольно вскрикнула от боли. Митихиро встал и накинул халат. Я лежала неподвижно, с трудом удерживаясь от желания расплакаться. Но попрощались мы тепло. Я сказала Митихиро, что перенесла нервную болезнь, поэтому такая реакция организма, и его вины в происходящем нет. Он нежно коснулся губами моей щеки и попросил беречь себя.
После этого неудачного опыта я решила обратиться к врачу, но потом подумала, что время все лечит. И нужно просто выждать.
Ива склонилась и спит,
И кажется мне, соловей на ветке –
Это ее душа.
Басё
С началом учебного года начались и наши занятия в студии «Нодзоми». Непритворная радость детей, их счастливые улыбки и расспросы, как я провела лето, заставили меня на какое-то время забыть обо всем, что произошло со мной. Я с радостью приступила к занятиям. И первая репетиция затянулась почти на три часа.
Домой я вернулась около десяти вечера и увидела в коридоре заплаканную Лизу и чем-то сильно раздраженного Тима.
– И что тут у вас случилось? – беззаботно спросила я, все еще наполненная приятными эмоциями.
– Ничего особенного, – хмуро ответил Тим. – Просто я ухожу, а Лизка меня грызет не хуже жены.
Тут только я заметила на полу его большую спортивную сумку.
