Как начинающие предприниматели, Мишель и Гедеон были сильны в творческой части работы, представляющей собой «интересную» сторону малого бизнеса, но вот решение «земных» проблем, ведение счетов в частности, давалось им куда труднее. Так они и проморгали, что у Гедеона закончился срок страхового полиса.
Мишель хорошо шила и была прирожденным кулинаром, но если когда-то и была возможность обратить эти ее таланты в источник доходов, то только не теперь. Фирма Гедеона рухнула, а денег на открытие нового бизнеса в ближайшем будущем не предвиделось. Дом тоже скоро заберут, а если устроиться на работу куда-нибудь в кафетерий или бакалейную лавку, зарплаты не хватит даже на то, чтобы платить за квартиру и кормить и одевать детей при всей скромности их привычного образа жизни.
Ситуация усугублялась непрекращающимся давлением со стороны Эриксенов. Мишель не очень-то верила, что свекры смогут забрать у нее детей. Но полностью отвергнуть такую возможность она не могла хотя бы потому, что они были действительно силой: старейшей и богатейшей семьей в округе, обладавшей огромным влиянием. Эриксены, подобно питону, удушающему жертву, охватили влиянием весь Дир-Крик.
Ага миллионера
Энтони каждую неделю играл в шахматы с мэром. На деревообрабатывающую компанию «Эриксен Тимбер» работали сотни местных жителей. Натали заседала в президиумах всех местных благотворительных организаций, которые не придерживались слишком «левых» взглядов. Любимым ее делом было помогать обездоленным детям найти новых «родителей».
– Я никак не пойму, почему ты не подашь в суд на водителя – это бы принесло тебе какую-то сумму, – жалостливо сказала Саммер.
Мишель собиралась что-то возразить, но ей на выручку пришла Кортни.
– Саммер, – вмешалась она, тщетно пытаясь говорить терпеливым тоном, – ты когда-нибудь слышала выражение «На нет и суда нет»? У того пьянчуги даже не было страховки – так какие с него деньги возьмешь?
– Но разве это не преступление – ездить без страховки?
– Да, – сказала Кортни. – Ездить пьяным – тоже преступление. Но даже если этот мерзавец попадет в тюрьму, – а я молю Бога, чтобы так и случилось, – Мишель это денег не принесет. Кстати, Мишель, а что со страховкой вашей машины?
– Мы получили лишь самый минимум, – ответила Мишель. – Этого хватило только на похороны и на месячный запас продуктов.
– Но…
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – перебила Мишель. – От страхового покрытия водителя и пассажиров мы отказались.
Все трое на несколько минут замолчали. Мишель снова заскользила взглядом по дворику Кортни, размышляя о том, что и без того скромные сбережения на их банковском счете вот-вот иссякнут навсегда. Последние бабочки порхали над увядающими цветами, и Мишель показалось, что она такая же бабочка – где найдет себе кров холодной зимой и доживет ли до теплой весны?
– Знаете что, я, наверное, уеду, – сказала она вдруг безо всякого выражения.
– Куда, например? – спросила Кортни.
– У меня в Шайенне живет тетя Джинни. Дети обожают ее, но мы видимся, к сожалению, не так уж часто. А ведь она, пожалуй, единственная родня, которая у меня осталась.
Саммер одобрительно кивнула.
Эта мысль возникла у Мишель неожиданно, и она начала развивать план, чтобы отвлечься от дум о смерти мужа и притязаниях его родителей.
– Мы можем поехать сегодня же и останемся там на выходные.
– Езжай, – поддержала подругу Кортни. – Тебе не повредит проветриться.
Через пару часов Мишель уже ехала в начальную школу имени Элеоноры Рузвельт, где Ники учился во втором классе, а Ханна в подготовительном. Перед этим она заскочила домой, собрала кое-какие вещи для себя и детей, заправила машину бензином. Старый фургон, еще не вполне им принадлежавший, дышал на ладан, но Мишель надеялась, что уж до Вайоминга он их как-нибудь довезет.
Объезжая ограду игровой площадки, Мишель увидела Ники и Ханну, которые, как всегда, ждали ее у главных ворот вместе с другими детьми, собравшимися домой. Глядя на своих понуро опустивших головы детей, Мишель до боли закусила губу.
Первое ага: каждый человек проявляется
Все думают, что дерево определяется по его плодам, но на самом деле главное, что отличает дерево, – его семена.
ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ НИЦШЕ
Оглянитесь вокруг. Все, что вы видите, началось с того, что было мыслью в чьей-то голове. Стул, на котором вы сидите. Стол, за которым работаете. Машина, на которой ездите. Дом, в котором живете. Одежда, которую носите. Телевизор, который смотрите. Сначала была мысль. Потом откуда ни возьмись появилась вещь. Ее не было, – и вот она перед вами. Все начинается с мысли.
Превращение мысли в вещь можно обозначить словом «проявление». Проявляя что-либо, вы как бы раздвигаете невидимый занавес, отделяющий мир осязаемых вещей от мира воображения, и делаете тайное явным, воображаемое – существующим.
Сначала вы придумываете, а потом проявляете свою мысль, материализуете ее. Вы являете ее миру.
Каждый человек внешне проявляет свой внутренний мир. Одни проявляют изобилие.
Ники стоял, прислонившись к сетке ограды, а Ханна сидела на траве поодаль. Волосы ее, расчесывать которые всегда было наказанием, растрепались донельзя. У Ники рубашка наполовину вылезла из брюк. «Причесывалась ли дочка сегодня? – подумала Мишель. – Чистили ли они зубы за последние 12 дней?»
Они недавно потеряли отца.
Она знала, что должна собраться, взять себя в руки – ради детей. Она же взрослая. До сих пор ей нечасто приходилось проявлять активность и инициативу, но когда-то же нужно начинать.
Она заняла место в ряду машин, припаркованных у школы, перегнулась через сиденье, опустила стекло и одарила детей задорной улыбкой.
– Милорд, миледи, карета подана, – сказала она игриво.
Ники и Ханна отреагировали не сразу. Им понадобилось какое-то время, чтобы осознать ее присутствие. Мишель вышла из машины, обошла ее кругом и открыла дверцу. Потом она согнулась в глубоком поклоне:
– У вашей верной слуги для вас сюрприз.
Дети продолжали молчать. Им, казалось, не хватало сил, чтобы даже забраться в машину.
– Пристегнитесь, – напомнила им Мишель.
