Мы прошли с мамой по туннелю до первого лестничного пролета. Остальные члены нашей группы шли следом за нами. Я чувствовала себя так, словно иду против течения в потоке зловещей мрачной энергии, частицы которой пытаются поникнуть мне под кожу. Я ощущала гнетущее присутствие душ давно умерших людей – они вились в окружающем воздухе, давили, пытались прогнать меня прочь, подальше от этого места. Я подняла руку и вцепилась пальцами в висевшие у меня на шее защитные амулеты. Их было три. Как только я прикоснулась к амулетам, давление ду́хов ослабло, мне стало легче дышать. Я мысленно обратилась к египетским богам с просьбой простить нас за то, что мы потревожили покой их святилища.
Я крепче сжала в руке свой электрический фонарь – увесистый, вселяющий уверенность. У меня в голове мелькнула нелепая мысль: что, интересно, думают о наших технических достижениях древние боги – если они действительно смотрят сейчас на нас? И воспринимают ли они эти достижения как какую-то новую разновидность магии? Мое сердце возбужденно забилось. А в самом деле, электрические фонари – это магия? Если да, то, стало быть, магию можно объяснить с помощью науки? У меня даже закружилась голова, настолько многообещающей показалась мне эта ошеломительная мысль.
Вдруг откуда ни возьмись показалась большая толстая рука, схватила меня и отдернула назад. Я оглянулась и увидела за своей спиной Ядвигу. Он сказал, грустно покачивая своей медвежьей головой:
– Осторожнее. Вы еще слишком молоды, чтобы сломать себе шею.
Я снова посмотрела вперед и увидела прямо перед собой ритуальный колодец шириной в несколько метров и глубиной… Кто его знает, какой он глубины? Ясное дело, что не маленькой. Может быть, такой глубины, что улетишь по нему прямо в Подземный мир мертвых.
– Благодарю вас, мистер Ядвига, – сказала я и мысленно взяла себе на заметку, что на работе нужно думать о работе, а не витать в облаках и не забивать себе голову дурацкими вопросами.
Когда мы вошли в тамбур перед погребальной камерой, Ядвига и Румпф восторженно забормотали и ринулись исследовать стены. Пока они восхищались написанным на стене полным текстом Книги Мертвых, я получила возможность немного акклиматизироваться к здешней атмосфере. Воздух в тамбуре был густо пропитан магической энергией, она переливалась в нем, обрушивалась на меня мощными волнами. Брр! Я и не знала, какую невероятно сильную защиту против этой энергии обеспечивало мне Сердце Египта – амулет, с которым мне довелось оказаться в этом месте во время своего предыдущего похода в усыпальницу.
Стараясь не думать о сгустках кружащей вокруг меня разрушительной магической энергии, я принялась внимательно слушать маму, которая рассказывала сейчас Ядвиге и Румпфу о том, как она вместе с папой обнаружила усыпальницу Тутмоса III в 1899 году, когда руководителем Службы Древностей был Лоретти, и как затем Лоретти пытался присвоить честь первооткрывателя этой усыпальницы (об этом мама старалась говорить как можно спокойнее, что было очень для нее непросто). Пока мы продвигались к главной погребальной камере, она продолжила свой рассказ и поведала историю о том, как наш папа расшифровал ряд текстов, из которых следовало, что военачальник фараона, Аменемхеб, был похоронен рядом с самим Тутмосом III.
– А я по-прежнему считаю, что это заблуждение, – сказал Румпф. – Аменемхеб, скорее всего, похоронен в Долине Благородных рядом с другими высшими чиновниками и знатью.
– Я согласна, хоронить военачальников рядом с фараонами было не в традициях древних египтян, – ответила мама, – но исследования мистера Трокмортона принесли богатые плоды, даже если нам еще не удалось до конца понять смысл расшифрованных им текстов. Именно поэтому мы и находимся здесь, джентльмены. Мы собираемся уточнить правильность наших предположений, сделав для этого переводы ряда новых текстов – они находятся в потайном крыле усыпальницы, которое обнаружила в прошлом году наша дочь. Тогда мы не успели как следует исследовать это крыло, это является целью нашей нынешней экспедиции.
«Интересно, – подумала я, – почему мама ничего не говорит им о том, что мы собираемся искать следы, ведущие к храму Тутмоса или бога войны Манту? Она не доверяет им? Или просто не торопится выдвигать теорию, которая может не подтвердиться?»
Мама вошла в погребальную камеру, Ядвига и Румпф буквально наступали ей на пятки – им не терпелось увидеть ожидающие их чудеса. Войдя в погребальную камеру, я услышала хлынувший на меня со всех сторон громкий шелестящий звук. Так могла бы хлопать крыльями сорвавшаяся в небо стая голубей.
Но, разумеется, это были не голуби, это были заклинания, благословения и проклятия, наложенные жрецами тысячи лет тому назад, чтобы защитить вечный сон фараона. Если мне повезет, часть невидимых защитников мертвого Тутмоса сумеют узнать меня и вспомнить, что я не сделала ничего плохого: не шумела, не кричала, не пыталась украсть ни одного предмета, который должен верой и правдой служить фараону в его посмертной жизни.
Рабочие сложили свое снаряжение в главной погребальной камере и начали готовиться к работе. Ядвига и Румпф принялись с нескрываемым восхищением изучать помещение. Честное слово, они вели себя словно пара мальчишек в кондитерской лавке!
Впрочем, не мне их осуждать. Хотя я сама уже успела побывать здесь, мое сердце тоже учащенно забилось, и я тоже дрожала от восторга. Я представила себе, как четыре тысячи лет назад в этой усыпальнице трудились древние египтяне, вырезавшие вот эти каменные узоры, создавшие этот величественный саркофаг.
Я притихла, закрыла глаза, и мне показалось, что я слышу эхо давным-давно отзвучавших голосов, шарканье древних инструментов по камню. И тут я вспомнила о лежащем у меня в кармане кусочке Вавилонского кирпича. Немного подумав, я сунула руку в карман и сжала обломок в своей ладони.
В моих ушах щелкнуло – так иногда бывает, если широко зевнуть после сна, – и в тихо шепчущих голосах сразу что-то изменилось. Я внимательно прислушалась и постепенно начала разбирать слова.
«Я птица Бену, душа Ре, сопровождающего странствующих богов в Подземный мир Дуат».
«…они подняли мятеж, они поступили дурно…»
«Они умалили великое до ничтожного».
«Слава обитающему в Его святилище, Тому, кто воскресает в сиянии Своем…»
– Теодосия!
Услышав мамин голос, я подпрыгнула от неожиданности, а шепчущие голоса стали звучать тише.
– Да, мама?
– Проведешь нас в ту часть усыпальницы, которую ты открыла?
Я почувствовала прилив вполне объяснимой гордости, которая быстро сменилась смущением, поскольку все повернулись и принялись восхищенно смотреть на меня. Вот уж никогда не думала, что так неловко начинаешь чувствовать себя, оказавшись в центре внимания.
Стараясь держаться так, словно не происходит ничего особенного, я направилась к открытому мной крылу усыпальницы.
Вход в крыло преграждал такой плотный занавес злобной магической энергии, что я пошатнулась и громко ахнула. Восстановив равновесие, я бросила быстрый взгляд на маму, но она, по счастью, была занята разговором с Румпфом и ничего не заметила. Что касается Ядвиги, то он молча окинул меня печальным взглядом, словно в любой момент ожидал прихода смерти – то ли своей, то ли моей.
