– Мы очень рады, что вы решили нас встретить, – гораздо теплее сказала мама.
– А что именно здесь происходит? – спросила я, глядя на человека, который взобрался на пустой ящик и с него что-то кричал в толпу.
Мистер Бинг проследил за моим взглядом и ответил, недовольно морща нос.
– Демонстрация националистов. Они требуют выгнать всех англичан из Египта.
– И их довольно много, – заметила мама, которую в это время кто-то толкнул так, что она навалилась на меня. – Вы не будете столь любезны взять вот это? – Мама протянула мистеру Бингу свой маленький дорожный чемоданчик, а затем крепко ухватила меня под локоть.
От прикосновения маминой руки мне сразу стало спокойнее, и окружавшие нас толпы людей стали казаться не такими пугающими.
Взяв мамин чемоданчик, мистер Бинг принялся пробивать им, как тараном, путь сквозь толпу. Мы с мамой двинулись вслед за ним, как баржи за буксиром.
Но поначалу у Бинга не очень-то получалось продвигаться сквозь густое скопление тел, они стеной преграждали нам дорогу.
Со всех сторон нас окружали мужчины в черных одеждах, с тюрбанами на голове. Если бы не крепко державшая мамина рука, у меня, боюсь, могла начаться паника.
Стоявший на ящике человек разразился новым потоком слов, толпа в ответ взорвалась криками и подалась вперед, потянув вслед за собой и нас троих.
– Что он сказал? – спросила я у Бинга. Чтобы он услышал, мне пришлось крикнуть это во весь голос.
– Ничего хорошего, – крикнул в ответ Бинг. Я сердито посмотрела на него. Мистер Бинг принадлежал к худшей, на мой взгляд, разновидности взрослых – к тем из них, кто никогда ничего не объясняет детям.
Тут в меня врезался какой-то высокий бородатый человек и выбил мой локоть из маминой руки. Пара секунд, и я потеряла в толпе и мамино пыльное розовое дорожное платье, и темный пиджак Бинга. Кто-то крепко схватил меня за руку. «Слуги Хаоса», – подумала я, едва не заорала от страха и попыталась вырваться.
Чужая рука еще сильнее, до боли, сжала мой локоть, и раздался крик:
– Сюда!
Слава богу, это был Бинг. Я позволила ему протащить себя сквозь толпу. Внезапно вокруг меня появилось свободное пространство, а чуть дальше я увидела маму и уже хотела броситься к ней, но Бинг удержал меня, ухватив рукой за плечо.
– В чем дело? – крикнула я мистеру Бингу.
– Вигмер, – ответил он уголком рта. – Меня послал Вигмер.
Услышав имя главы Братства Избранных хранителей, я замерла на месте и спросила:
– В самом деле?
Бинг кивнул, а затем переключил внимание на маму и махнул ей рукой, давая знать, что нашел меня. А я слегка расслабилась – впервые с той минуты, как сошла с поезда. Все правильно, Вигмер не мог не позаботиться о том, чтобы у меня в Каире был помощник. Особенно если вспомнить о моем задании и артефактах, которые были со мной.
Мистер Бинг оставил меня рядом с мамой, а сам вновь ринулся в людское море – искать наш багаж.
На привокзальной площади, где мы оказались, душок древней магии ощущался сильнее и смешивался с запахами раскаленной на солнце пыли и какой-то дичины. Я повертелась по сторонам и тут же увидела стоявших неподалеку осликов и мальчишек-погонщиков. Именно оттуда и несло дичиной – так пахли ослики.
Наконец все наши пожитки были собраны и погружены в коляску, мы расселись по сиденьям, кучер щелкнул кнутом – поехали!
Улицы Каира выглядели так же, как во время моего прошлого приезда в этот город. Почти так же. Слева и справа тянулись высокие узкие дома – вторые и третьи этажи этих домов выступали вперед и нависали над улицей. Окна прикрывали искусно сделанные, похожие на кружево кованые решетки. А краски, какие яркие краски были повсюду!
Фиолетовые, багровые, оливковые, персиковые, алые тона смешивались друг с другом, перемежаясь проблесками серебра и меди. Словно какой-то художник-гигант выдавил прямо на песок краски из своих тюбиков, и из этих красок возник Каир. Но кроме красок здесь были и тени, и они казались мне более темными и глубокими, чем в прошлый приезд.
Я внимательно присматривалась к прохожим на улицах – босоногим египтянам в ветхих хлопчатобумажных галабеях (что-то среднее между длинной рубашкой и халатом), бедуинам в длинных бурнусах с пышными складками, туркам-эфенди в красных фесках. Я искала среди них слуг Хаоса, но не находила. Вроде бы все было в порядке.
Наконец показался наш отель, и я облегченно вздохнула, но, как оказалось, радоваться было рано. Наша коляска еще не успела остановиться, как ее со всех сторон облепили уличные торговцы, они налетели на нас, как саранча из библейской притчи о десяти египетских казнях. Торговцы напирали со всех сторон, наперебой уговаривали купить у них какую-то ерунду: бусы, мухобойки, головные платки, вееры. Один торговец держал в руке длинный шест, с которого свисали подвешенные к нему тапочки – этими тапками он едва не задевал нас по носу.
На наше счастье, появился гостиничный швейцар – огромный, здоровенный, он в мгновение ока разогнал всех торговцев, смахнул их в сторону, словно хлебные крошки со скатерти. Расчистив дорогу, он помог нам выбраться из коляски, затем встал рядом с мамой, мистер Бинг встал рядом со мной, и они повели нас в отель. В холле было тихо и прохладно – какое блаженство после нынешнего суматошного утра!
Портье тут же отправил носильщиков за нашим багажом, а нас с мамой повели в наш номер. Мистер Бинг остался в холле, чтобы отвезти нас, когда мы умоемся с дороги и переоденемся, в Службу Древностей.
– Пошевеливайся, Теодосия, – сказала мама, когда мы остались в номере одни. – У нас не больше четверти часа, я не хочу заставлять мсье Масперо ждать нас дольше, чем это необходимо.
– Да, мама, – ответила я и поплелась в свою комнату, куда уже занесли мои чемоданы. Пинком ноги я закрыла за собой дверь, затем поставила на пол свой саквояж и корзинку, сама присела рядом и сказала, открывая плетеную крышку корзинки:
– Приехали, Исида. Можешь вылезать.
Я едва успела приподнять крышку, как Исида черной молнией вылетела наружу и принялась кружить по комнате, обнюхивая по очереди все углы.
Пока Исида решала, подходит ей эта комната или нет, я порылась в чемодане и выбрала платье из желто-коричневой, похожей по цвету на ириску тафты, которое измялось в дороге меньше, чем остальные. Тем временем Исида закончила осмотр комнаты, вернулась ко мне и принялась тереться о мою лодыжку.
– Все в порядке? – спросила я.
Она мяукнула в ответ, и я наклонилась, чтобы почесать ее за ухом, но Исида увернулась, вспрыгнула на подоконник и снова мяукнула, уже гораздо громче и требовательнее.
– Ну конечно! – спохватилась я. Как же это мне сразу не пришло в голову? – Понимаю, понимаю, как тебе не терпится.
Я поспешила открыть окно, с удовольствием отметив, что оно выходило в какое-то жалкое подобие сада, и сказала Исиде:
