– Благодарю вас, сэр. Мне как раз хотелось узнать, что это такое.
– Знаю, – сухо ответил он. – Я чувствую это, можно сказать, слышу вас.
Не мог же он в самом деле подумать, что я настолько нелюбопытна? Да еще когда перед самым моим носом творятся такие удивительные вещи!
Майор взял перо – насколько я понимаю, это было перо ибиса, – обмакнул его кончик в гранулы песчаника и начал писать по воску.
Майор почти не нажимал на перо, поэтому на поверхности воска оставались только легкие, едва заметные значки. Они напоминали иероглифы, но я, как ни присматривалась, так и не смогла распознать ни одного из них.
Закончив, Гриндл отложил перо в сторону.
– Один последний штрих, – сказал он, поднимая крышку маленькой табакерки и доставая оттуда щепотку какого-то порошка. – Серебряная пыль, – пояснил майор. – Чтобы притягивать энергию Луны. – Он посыпал серебром восковое покрытие с нанесенными на него символами и достал из другой коробочки щепотку другого порошка. – Медная пыль, чтобы окрасить в зеленый цвет, – пояснил он, посыпая табличку медью.
Эффект получился моментальный и сногсшибательный. Нанесенные майором Гриндлом символы начали извиваться, собираться стайками, переливаться, словно волны. Почувствовав прилив магической энергии, Исида приподняла голову от леопардовой шкуры и насторожилась.
По мере того как глифы двигались, воск начал слегка обесцвечиваться и менять свою фактуру. В результате восковое покрытие стало тускло-зеленым, таким же по цвету, как у подлинной таблички. Еще несколько минут, и загадочные символы исчезли, а ничем не примечательная до этого каменная стела превратилась в точную копию Изумрудной таблички.
– Потрясающе, сэр! – Не удивительно, что, обладая таким мастерством, он и не думал обращаться к уаджетинам за подлинником таблички.
– Благодарю вас. Однако серебро способно сохранять магические свойства воска только при Луне, иначе подделку легко обнаружить.
– Будем надеяться, что Луна останется сегодня на небе до полуночи, – сказала я.
– Останется, – уверенно ответил майор. Он порылся на столе, нашел какие-то обрезки старой кожи и принялся заворачивать в них табличку.
– Где вы научились этому магическому приему? Ни о чем подобном я не читала ни в одном папирусе.
– А вы много читаете? – хитро прищурил свою мохнатую бровь майор.
– Да, много.
– Яблоня от яблони, – усмехнулся майор, а я неожиданно раздулась от гордости.
– Один из наших самых талантливых и отважных Хранителей провел некоторое время среди загадочного племени пустынных кочевников – предполагаю, что к тому же племени принадлежат ваши знакомые из храма, – и научился у них многим тайным магическим приемам. О некоторых из них он оставил заметки в своем дневнике. Его звали Реджинальд Мейхью.
– Мейхью? – резко переспросила я.
Майор Гриндл оторвал свой взгляд от таблички и перевел на меня.
– Да, а в чем дело? Вы слышали о нем?
Я утвердительно кивнула. По словам Вигмера, именно Мейхью был тем человеком, который увел у француза древние артефакты и отправил их морем в Англию, где они спустя какое-то время были приобретены Августом Мунком и в конечном итоге нашли покой в подвальном хранилище нашего музея.
– Но Вигмер не говорил, что он был Избранным хранителем. – Это я произнесла уже вслух.
– Я этого тоже не говорил, – сказал майор Гриндл и снова занялся табличкой.
– Как это, сэр? Вы только что сказали, что он был одним из самых талантливых и отважных…
– Очевидно, вы ослышались, мисс Трокмортон.
– Очевидно, – согласилась я, уловив, как мне показалось, истинный смысл слов Гриндла.
– А теперь подумаем лучше, как нам вернуть Гаджи, не возражаете?
Услышав имя своего хозяина, дремавший до этого Сефу встрепенулся, вскочил мне на плечо и взволнованно оглянулся по сторонам.
– Нет, еще нет, – сказала я ему, – но скоро.
Майор Гриндл положил обернутую обрывками кожи табличку в наплечный мешок и передал его мне. Сефу соскочил с моего плеча, подбежал к двери и остановился, выжидая.
Пока я прилаживала мешок себе на плечо, майор широкими шагами прошел через всю комнату и взял с полки несколько предметов: большой бронзовый наконечник для стрелы («Одна из семи стрел богини Сехмет», – пояснил он), маленькую глиняную банку («Огненный дождь»), два ножа и короткий меч.
– А пистолет взять не хотите, сэр? – спросила я. – Мне кажется, он может пригодиться. Фон Браггеншнотт, во всяком случае, со своим пистолетом никогда не расстается.
– Использовать современное оружие в древнем храме? Вы шутите, мисс Трокмортон?
Шучу? Какие уж тут шутки! Мы не на партию в крикет собираемся.
Майор закончил прятать на себе оружие и спросил:
– Вы готовы?
– Как всегда, – ответила я.
– Прошу сюда. – Он повел меня к задней двери, выходившей из кабинета прямо во двор. Я проследовала за майором до маленькой конюшни, молча подождала, пока он оседлает свою лошадь. Когда это было сделано, Гриндл подсадил меня. Устраиваясь в седле, я не удержалась и спросила:
– Интересно, почему они выбрали для встречи Карнакский храм, а не Луксорский?
– Вероятно, потому, что последнюю пару дней в Луксорском храме было слишком шумно и многолюдно, – ответил майор, элегантно вскакивая в седло позади меня. Он взял в руки поводья, несильно шлепнул ладонью по шее лошади, и мы двинулись в путь. Выехав со двора, майор повернул свою лошадь на дорогу, ведущую в Карнак.
О коротком путешествии из Луксора в соседнюю деревню Карнак у меня остались самые смутные воспоминания. Моя голова целиком была занята мыслями о Гаджи и о том, как важно было бы успеть оказаться на месте раньше Змей Хаоса, чтобы подготовиться к встрече с ними. Я была одним большим клубком обнаженных нервов.
Мне хотелось надеяться на то, что Исида и Сефу тоже где-то рядом.
Я то и дело оглядывалась через плечо, пытаясь уловить во мраке плавное скольжение кошки или угловатые обезьяньи прыжки, но у меня ничего не получалось. Наконец майору Гриндлу это надоело, и он раздраженно сказал:
– Моей бедной лошади тяжело нести на себе сразу двоих всадников. Ей будет намного легче, если вы перестанете крутиться.
– Простите, – пробормотала я.
Ночные тени поглотили краски дня. В свете почти полной Луны весь мир казался серым – но зато сколько же оттенков серого было вокруг! От непроглядно-темного, почти черного, в глубоких тенях до бледно-серебристого, почти белого диска Луны. В отдалении виднелись огромные валуны – сейчас они напоминали разбросанные по пустыне игрушки каких-то фантастических детей-гигантов. А впереди уже вставали развалины самого Карнакского храма – блестящие в лунном свете стены с лежащими под ними длинными темными тенями.
