Анабелла тихо застонала, когда он стал сосать. Матерь милосердная! Они находятся в публичном месте! Что, если кто-то войдет и увидит их!
Но она тут же поняла, что ей все равно.
– Я хочу большего, – прохрипела она ему на ухо.
Он поднял голову.
– Я тоже. Развяжи штаны, девушка, – велел он, сталкивая ее с коленей, – и нагнись над столом.
Она быстро повиновалась и обнажила попку.
– Обопрись о столешницу руками, – последовал новый приказ, и когда она так и сделала, он нашел ее крошечный бутон любви, который ласкал до тех пор, пока она не принялась извиваться. Его пальцы уже были мокры от ее соков. Он осторожно поднял свой жезл, нашел вход в ее лоно и вонзился до конца.
Анабелла тихо охнула, ощутив, как он наполняет ее.
Крепко держа ее большими руками, он стал двигаться, сначала медленно, потом быстрее, увеличивая темп и усиливая трение.
– Ты бесстыдница, жена, – прорычал Ангус, – но я так люблю тебя брать! Люблю звуки, которые ты издаешь и по которым ясно, что я ублажаю тебя.
Ее голова кружилась от возбуждения и восторга. Анабелла вдавилась ягодицами в его пах, дразня каждым движением, сжимая плоть, заставляя стонать от наслаждения.
– Я люблю, когда ты берешь меня, – призналась она. – Хотя я никогда не знала другого мужчины, но не поверю, что кто-то способен любить меня так же сладко, как ты, Ангус Фергюссон.
Она ощутила приближение пика наслаждения и знала, что он чувствует то же самое. Оба взорвались, вздохнув от сожаления.
Выйдя из нее, он натянул на нее штаны, снова посадил на колени и обнял. Они немного поспали и проснулись, когда небо начало светлеть. Анабелла встала и поправила одежду. Взяла с пола упавшую шляпу и, убедившись, что коса плотно обернута вокруг головы, надела. Ангус тоже привел себя в порядок.
В комнату ввалился слуга с охапкой дров и стал разжигать огонь в очаге. Служанка плюхнула перед гостями тарелки с яйцами, беконом, хлебом и маслом и поставила кружки с сидром. Ангус и Анабелла ели за своими столиками и не обменялись ни словом.
Он доел завтрак первым, встал, заплатил хозяину и вышел во двор, где стояла его лошадь. Когда он отъехал, Анабелла вскочила в седло и нашла мужа, ожидавшего ее в таком месте, где их не было видно из гостиницы.
День стоял солнечный и жаркий, и они вместе направились в Монт де Деверо. Они почти не разговаривали, пока Ангус не сказал:
– Мы должны добраться в деревню к полудню.
– И что ты тогда сделаешь?
– Найду, если смогу, мсье Клода. Мы поедем прямо в старое шато моей матери. Я продал поместье ему, а не семье Гизов! Не понимаю, зачем им земли в Бретани! Они не бретонцы, и такие владения им вовсе не нужны.
– Будем надеяться, что скоро узнаем причину, – вздохнула Анабелла.
Вскоре после полудня они прибыли в деревню, где родилась и выросла мать Ангуса. На пыльных улицах, лежавших под палящим солнцем, не было никого, кроме пары собак. Они остановились напоить лошадей у фонтана на площади, а потом отправились в шато, стоявшее на дальнем конце деревни. Ворота были закрыты, но привратник появился немедленно.
– Это дом сына мсье Клода? – спросил граф.
– Да, мсье!
Привратник потянул засов и открыл ворота. Двое безоружных мужчин не представляли угрозы.
Они проехали по широкой, обсаженной деревьями аллее и остановились перед прекрасным домом. Ливрейный лакей поспешил открыть дверь, а конюх тем временем взял поводья.
Лакей провел их в дом.
– Я граф Дун, – представился Ангус, – бывший владелец поместья. Я бы хотел увидеть сына мсье Клода.
– Пожалуйста, подождите мсье Рауля в салоне, – ответил лакей, показывая на двойную дверь. – Я немедленно пойду за хозяином.
– Не садись и молчи, пока с тобой не заговорят, – велел граф жене. – Ты – мой слуга. Как ты назвался, когда платил за проезд на «Газели»?
– Роберт Гамильтон, – ответила Анабелла, после чего они стали молча ждать.
Глава 13
Вошел мсье Раул, и Ангус сразу узнал в нем сына мсье Клода, поскольку тот был очень похож на отца.
– Я Ангус Фергюссон, граф Дун, – объяснил Ангус, прежде чем молодой человек успел заговорить. – Это шато было домом моей матушки, и несколько недель назад я продал его вашему отцу. Вернувшись в Шотландию, я узнал, что обвинен в государственной измене, потому что якобы продал дом семье Гизов, родственникам бывшей королевы. Теперь власти считают, что я в заговоре с ними и стараюсь вернуть Марии Стюарт ее трон. У вас есть объяснение этому недоразумению?
– Нет, мсье. Но я уверен, что мой отец сможет вам помочь. Я немедленно пошлю за ним.
Раул пересек комнату и нетерпеливо дернул за ленту сонетки.
– Пошлите кого-нибудь за моим отцом, – приказал он слуге. – Скажите, что дело срочное и я прошу его прийти.
Повернувшись к гостям, он добавил:
– Садитесь, господа, поскольку мой отец наверняка спит в это время дня и пройдет время, пока он встанет. Хотите вина?
– Роберт! Подай нам вина, – велел граф.
– Да, милорд, – ответила Анабелла, подходя к буфету, где стояли графин и небольшие серебряные чаши. Она налила вина и принесла ожидавшим мужчинам.
– Можешь налить и себе, – разрешил граф.
– Вы прекрасно говорите на нашем языке – и даже с бретонским выговором, – отметил мсье Раул.
– Я изучал язык с детства.
– Но будет ли так ужасно, если ваша законная королева вернется на трон? – с любопытством осведомился мсье Раул.
– В обычае Фергюссонов не ввязываться в политику. Как вы должны знать, графы в нашей стране – народ вздорный. Ни один наш король не дожил до старости. Первый Яков Стюарт был предательски убит, как и третий того же имени. Второй, четвертый и пятый Яковы пали в битвах с нашим общим врагом Англией. Только Яков Первый был взрослым человеком, когда занял трон, но лишь потому, что по пути во Францию был захвачен английскими пиратами, продавшими его своему королю. Он вернулся на родину уже почти в тридцать лет. Власть, принадлежавшая детям-королям, всегда узурпируется графами, большинство из которых – кровные родственники дома Стюартов.
У Марии Стюарт – доброе сердце, но я честно скажу, что эта женщина абсолютно лишена здравого смысла, – раздраженно добавил Ангус. – Ее выбор мужей, не считая вашего покойного короля, конечно, просто абсурден. Она следует велению сердца, что вряд ли можно назвать мудрым качеством в королеве. Я потрясен и расстроен тем, как с ней обошлись. Но бегство из Шотландии – ее выбор. Теперь ее сын получил корону, и хотя я сочувствую Марии Стюарт, все же буду верен королю Якову, пусть он и дитя.
– Во Франции ей многие симпатизируют, – заметил мсье Раул. – Ее очень любили во все время короткого правления.
