– Мы остаемся на ночь? – спросила она.
– Да. Слишком темно, чтобы ехать дальше. Но мы уедем на рассвете. Отколи свою косу, милая. Если кто-то ищет меня, то не ожидает, что я буду путешествовать в обществе женщины. Скорее станут высматривать одинокого всадника.
– Тебя ищут? – прямо спросила она.
– Не должны, если Мэтью удалось удержать Донала Стюарта и его людей в подземелье. Но не стоит рисковать. Лучше пошлю Стюарта с моим пергаментом, чем увижу Морея, прежде чем выяснится правда. Хозяин гостиницы сказал, что последние две недели на границах творится неладное. Не знаю, связаны ли беспорядки с ней или нет. Будь проклята эта женщина! Не могла, что ли, взять Босуэлла в любовники, как ее мать взяла его отца, Патрика Хепберна?
– Но как бы она прикрыла живот? – вздохнула Анабелла, снимая шляпу и откалывая косу. – Она была вдовой, и Нокс снова осудил бы ее публично. Это не прежние дни, когда королева могла делать, что пожелает.
Анабелла подошла к столику, где стоял тазик с водой и лежало полотенце, и стала умываться.
– Какое это безумие, и почему обеим Мариям пришло в голову влюбиться в мужчин рода Хепберн? Что женщины видят в них такого, чего не могу увидеть я?
Он сел напротив нее.
– Потому что ты мужчина, – хихикнула Анабелла. – Я видела, как он опутывает своими чарами каждую женщину, причем делает это вполне искренне. И поэтому женщины жаждут ему угодить. Они ничего не могут с собой поделать. И он тоже. Но я верю, что он искренне любил королеву, факт, который сбил его с толку. Поскольку сомневаюсь, что он когда-нибудь до этого любил женщину всем сердцем и душой. Как трагично, что эта любовь привела к падению обоих!
Граф был поражен проницательностью жены. Его уважение к ней все росло.
– Да, – согласился он. – Думаю, ты права. Но королева обязана думать прежде всего о Шотландии, а уж потом о своем сердце. Ее несчастного ребенка воспитывают Эрскин и его холодная жена. Хороший человек и хорошая женщина, но лишены доброты, так необходимой малышу.
– Знаю, – вздохнула Анабелла. – Но после огромного разочарования в Дарнли, подозреваю, ей было очень трудно устоять перед Джеймсом Хепберном. Не знаю, что такого в мужчинах рода Хепберн, но они всегда притягивали женщин так же сильно, как Стюарты. Можешь представить, каким бы был отпрыск Марии Стюарт и Джеймса Хепберна? Может, это Господь пощадил Шотландию?
Он улыбнулся, думая, что его жена действительно очень мудра.
– Да. Господь действительно пощадил Шотландию, – снова согласился Ангус.
Ведя разговор, она успела отрезать ему большой кусок говядины и наполнить тарелку мидиями в горчичном соусе, свежим горошком и ломтиком грудки жирного гуся, а также хлебом и сыром. Налила в кубок густого красного вина и поставила перед мужем.
– Ешьте, милорд. Все это выглядит и пахнет воистину великолепно! Первый настоящий обед за несколько недель!
Она наполнила едой собственную тарелку, и оба с аппетитом принялись за еду.
На буфете стоял маленький яблочный пирог. Убрав тарелки, Анабелла разделила десерт, залила его взбитыми сливками и отдала большую часть мужу, зная, что это его любимое лакомство. Он быстро съел пирог, и она протянула ему то, что осталось на ее тарелке. Он с виноватой улыбкой принял подношение и тут же съел.
– Боялся, что отниму? – поддела Анабелла, когда он набил рот пирогом.
– Мы с Мэтью и Джеймсом всегда дрались из-за последнего кусочка, а Джин утаскивала его у нас из-под носа.
– Петухи всегда ворон считают, – фыркнула Анабелла.
Он тоже усмехнулся и, взяв ее руку, стал целовать все пальчики по очереди.
– Я так тебя люблю, что, если бы, не дай бог, потерял, жизнь лишилась бы всякого смысла.
Услышав столь страстное признание, Анабелла смахнула слезы с ресниц, но Ангус тут же продолжил:
– Но если бы мне пришлось снова покинуть Дун и ты последовала бы за мной, несмотря на запреты, клянусь, что запер бы тебя в самой высокой башне замка и больше никогда не выпустил на волю. Ясно, мадам? Когда я говорю «нет» – значит, жду послушания!
– Ты никогда бы не узнал, что я последовала за тобой, если бы не попытка тебя убить! Я не могла допустить этого!
– Я не спал, мадам, поскольку ожидал покушения. Неужели ты считаешь меня глупцом, не заметившим слежки? Собственно говоря, я думал, что их трое, особенно когда ты предпочла остаться в гостинице после ужина.
Анабелла засмеялась.
– Ты находишь это забавным? – спросил он, вставая.
– Конечно! Ты принял меня за убийцу, в то время как я стремилась тебя защитить. Неужели я похожа на убийцу?
– У убийц нет какой-то особенной внешности, – ответил он, подходя и обнимая жену. У него голова закружилась от ощущения ее сладкого тела в его руках. Ее некрасивое личико было исполнено такого доверия, нежный аромат щекотал ноздри… Это его женщина, и она подвергала себя опасности ради него! Кровь Господня! Найдется ли во всей Шотландии человек счастливее его? Все, что он хотел, – благополучно добраться до дома, жить в мире и больше никогда не покидать Дун.
Анабелла молчала, наблюдая за игрой сильных эмоций на возмутительно красивом лице. Какая удача привела к ней этого великолепного мужчину, который любит ее?
– Думаю, Ангус, – тихо сказала она, – тебе давно пора поцеловать меня и увести в постель.
Ее пальцы ласкали его щеку.
Он неожиданно улыбнулся, кивнул и припал к ее губам в медленном крепком поцелуе. Не отрываясь от жены, он подхватил ее и понес в спальню. Они раздели друг друга при свете огня в очаге, прежде чем лечь на пахнувшие лавандой простыни. Анабелла вздохнула от счастья, когда он стал ее ласкать.
Его прикосновения послали дрожь восторга по ее телу. Она лежала на животе, а его губы рассыпали маленькие поцелуи по ее спине. Она перевернулась, и он начал все сначала. Его руки ласкали ее груди и живот. Он медленно сосал ее соски, пока они не заныли. Но она была исполнена такого наслаждения, что это значения не имело.
Наконец он накрыл ее своим телом и прошептал:
– Я должен быть в тебе, милая.
Она ощутила длину и толщину его плоти, прижавшейся к ее бедру. Ее ноги раздвинулись и обвили его, пока он медленно-медленно входил в ее влажное и ждущее лоно. Она застонала, когда он наполнил ее до конца.
– О, Ангус! – вздохнула она, прильнув к нему. Ногти вонзились в его широкие плечи.
«Иисусе», – подумал он. Ему так чертовски хорошо с ней! Его плоть пульсировала от потребности в ней. Стенки ее лона напряглись, сжимаясь и разжимаясь, пока он не вскрикнул. Он стал двигаться сначала медленно, но когда его похоть разгорелась, все быстрее и быстрее… глубже, глубже, глубже.
Он почувствовал приближение пика и постарался не обогнать ее.
