Интересно, а Шарлотта сидит в этом кресле?
Покров с портрета матери был снят. Чья это инициатива? Шарлотты?
– А теперь, котенок, расскажи мне о своих приключениях.
Он называл ее так с колыбели, и только сейчас это почему-то вызвало раздражение.
Люси бодро рассказывала о балах, походах в театр, об «Олмаке» и, не удержавшись, упомянула о Виверне.
– Кое-кто вспоминал маму и тот скандал, но как только в свете появился скверный граф Виверн, все внимание тут же переключилось на него.
– Виверн? Ах тот, с сомнительными претензиями на титул.
– Я удивлена, папа, что ты в курсе светских сплетен.
– Я слежу за всеми мало-мальски важными событиями, котенок. Ведь сразу не поймешь, какое из них значимое, а какое – нет, а потом может быть поздно. Произведенный им фурор привлек мое внимание. Что он за человек? Молодой, как я понимаю?
Люси не ожидала, что ей придется обсуждать с отцом Виверна.
– Молодой, но вполне зрелый.
Собравшись с духом, она рассказала о дуэли, и отец проникся к графу симпатией:
– Молодчина, правильно поступил! Вот мерзавцы: поставили под удар твою репутацию.
– Оба всячески просили прощения, разными способами пытались оправдаться.
– Если такое повторится, я скажу им пару ласковых.
– Пожалуйста, не вмешивайся.
– Не оберегать репутацию своей дочери?
– Я в том смысле, что такое больше не повторится, уверена.
– Значит, он порвал на куски двух дворян, да? Интересно, откуда в нем столько отваги?
– А разве это качество не может быть от природы? – спросила Люси, уже сожалея, что позволила отцу подвергнуть Виверна столь пристальному изучению. – Ты тоже из низов, а храбрости и способности требовать полного подчинения тебе не занимать.
– Вполне справедливо, но я думал, что в свете он будет чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег.
– Я тоже так думала, но у него, судя по всему, там куча знакомых, причем в самых верхах.
– Родился бастардом и считался сыном кабатчика? – В голосе отца прозвучала тревога.
– Его мать была из благородных, сестра – виконтесса. Нет сомнений, что она и открыла ему доступ в свет.
– Странно, однако, очень странно.
– Что тут такого? – рассмеялась Люси и попыталась шуткой смягчить воинственный настрой отца: – Думаешь, он дает взятки лордам и герцогам, чтобы те проявили к нему дружелюбие?
– Я не люблю, когда одно с другим не сходится. Советую тебе, котенок, держаться от него подальше.
Люси подавила желание возразить: ведь он прав, хотя причины его опасений несколько иные, нежели у нее.
– Это будет не трудно. Он ухаживает за мисс Флоренс. – Собственные слова шокировали Люси: она лжет отцу! Однако это не помешало ей добавить: – Она племянница первого мужа Марии Селестин. Ты помнишь ее? Сейчас она леди Вандеймен.
– Да, помню. Ну и ничтожество был этот Селестин, несмотря на весь свой лоск. Значит, сейчас она вышла за молодого повесу. До чего же глупа эта женщина!
– Но за очень изящного и изысканного повесу.
Отец рассмеялся.
– Тогда она не так уж глупа. Надеюсь, он не погубит ее. Племянница Селестина, говоришь? Он оставил ей приданое?
– Полагаю, да.
– Получилась бы выгодная партия. У нее богатое приданое, но такая же сомнительная, как у Виверна, репутация. Поговаривают, что она дочь Селестина от его замужней бельгийской кузины. Что бы там ни было, девочка вышла из иностранной купеческой среды. Да, хорошая партия.
Люси больше не могла этого выносить.
– А твоя свадьба, папа? Как идут приготовления?
– Довольно неплохо, – ответил он улыбаясь. – Шарлотта обустраивает для Энн и Джейн детскую и классную и делает кое-какой мелкий ремонт.
Люси напомнила себе, что ее возражения будут выглядеть неблагоразумно.
– Вы едете куда-нибудь на медовый месяц?
– На очень короткий срок. В Кентербери. Я предлагал Брайтон, но Шарлотта считает, что там слишком суетно, и кроме того, ей хотелось бы побывать в кафедральном соборе. Сюда приедет ее сестра, чтобы присмотреть за девочками, но Шарлотта не хочет расставаться с ними надолго.
Раньше они подолгу разговаривали, засиживались до поздней ночи, и тем для разговоров у них была масса. Сейчас же между ними повисло угрожающее молчание.
– Как торговля? – первой нарушила тишину Люси. – Экономическая обстановка улучшается? В Лондоне у меня не было возможности отслеживать события – тетя Мэри это не одобряет.
– Что очень хорошо. Улучшается, но медленно, котенок, очень медленно. Правда, просматриваются перспективы, особенно сейчас, когда в отношении контрабанды принимаются крутые меры.
Это напомнило Люси о предложении Виверна выяснить, сколько они платят за чай, бренди и шелк.
– Папа, а мы когда-нибудь приобретали фритредерские товары?
Он пожал плечами.
– Твоя мама покупала задешево чай, но думала, это потому, что товар продавали мои друзья. Я не хотел выводить ее из заблуждения.
– С шелком и кружевом такая же ситуация?
– Если они иностранного производства, то скорее всего да, котенок. Я не лезу в чужой бизнес. Не делай такое лицо. Ты всегда радовалась низким ценам и сообщала о них подружкам.
– Но я не знала, – запротестовала Люси.
– И сейчас ты готова платить больше?
– Да. А как насчет твоего бренди?
– Так уж повелось, Люси. Я не намерен отдавать правительству больше, чем необходимо: эти деньги будут потрачены на капризы регента.
– Но если ты хочешь положить конец контрабанде, то должен перестать покупать такие товары! Без рынка сбыта эта торговля зачахнет.
Отец покачал головой.
– Я рассчитывал, что светская жизнь изменит твои взгляды, но не в сторону реформирования политической системы. Будь проще. Шарлотта – женщина с твердыми принципами, и когда я объясню ей, откуда берутся дешевые товары, она будет их сторониться. Это может создать определенные сложности, но мы притремся друг к другу – нам придется, как и всем семейным парам.
Сложности?
Из-за того, что торговые сделки отца не всегда честные?
Люси никогда не задумывалась над этим, потому и не замечала.
Возможно, быстрого роста благосостояния нельзя достичь только законными методами. И опять ее мир переворачивается с ног на голову.
– Значит, об этом судачат в гостиных Мейфэра? О фритредерстве и ценах на шелк?
– О том, что мы должны покупать британские шелка, дабы поддержать промышленность. Регент придает этому большое значение, что только упрочивает его репутацию. Правда, о контрабанде речи нет. И ни о чем серьезном – тоже. Нет, не так. На одном из приемов говорили о рабстве и поддержке попыток мистера Уилберфорса
[7]
объявить его вне закона повсеместно. На другом приеме завязалась дискуссия о подмастерьях трубочистов и альтернативных способах прочистки труб.
