– Нельзя. Останови меня, Люси. Будь благоразумной.
Его слова еще больше ее развеселили. Она села – так ей было проще стянуть с него рубашку – и погладила по широкой груди.
– Какое отношение все это имеет к благоразумию?
Она опять повалила его на кровать.
– Ни изголовья, ни изножья. Ни начала, ни конца. Круг прекрасен, правда?
– Уроборос,
[11]
– выдохнул он, когда Люси села на него верхом. – Символ вечности.
– Великолепно. – Она опять потянулась к его губам, с радостью ощущая у себя между ног его набухшее естество и понимая, что давно мечтала об этом, что эта близость была ей нужна как воздух.
Люси соскочила с кровати, быстро скинула сорочку, развязала тесемки панталон. Выражение, с которым Дэвид наблюдал за ней, заставило ее с гордостью выпятить грудь и улыбнуться.
– Богиня, – произнес он хрипло, быстро избавляясь от остатков одежды, отшвыривал сапоги, так что один со стуком ударился о стену. – Но вот богиня чего – я не знаю. Греческие или римские со своими интригами тебе в подметки не годятся. Надо будет спросить у Николаса.
Люси хмыкнула:
– Николас Делейни очень мудрый.
– Я его придушу. Иди сюда.
Ей тотчас вспомнилась ночь в спальне, как Дэвид сказал: «Иди сюда, чертовка». И ведь тогда она почувствовала себя этой самой чертовкой, не как сейчас – сейчас ей действительно хотелось ощущать себя богиней.
– Тогда, может быть, восточной? – сказала она, медленно приближаясь к кровати. – Из Индии. Я видела потрясающие статуи и картины с изображением богинь.
– Ты падшая женщина.
«Очень надеюсь, что так», – подумала Люси, забираясь на кровать.
Дэвид сидел на пятках, и его поза напомнила ей иллюстрацию в той индийской книжке. Она села верхом, к нему на колени и обхватила ногами.
– У тети Мэри в книжке был вот такой рисунок.
Дэвид закрыл глаза и, судорожно втянув воздух, сказал:
– Не совсем такой.
Он взял ее за бедра и приподнял. Люси попыталась сопротивляться, решив, что Дэвид хочет отодвинуть ее, но он лишь усадил ее по-другому, и она почувствовала, что его член оказался там, где должно.
– О да, – произнесла она, в изнеможении прижимаясь к его груди. – О да…
И тут ее пронзила боль. Обжигающая, тянущая. Увидев, что Дэвид замер, она подалась бедрами вперед и ощутила, как барьер рухнул, как он проник в нее и заполнил ее всю.
– Стой! – выкрикнула Люси и тут же пожалела об этом: – Ну то есть подожди чуть-чуть. Дай мне… – Почувствовав, что Дэвид вышел из нее, она сказала, выдыхая каждое слово: – Мне хорошо. Но… о да, мне хорошо. Да.
Опустив глаза, Люси увидела, как одной рукой Дэвид ласкает ее между ног, а другой теребит сосок. Что не держит ее. Что она вольна поступать как ей вздумается.
Она немного передвинулась, устраиваясь поудобнее, и улыбнулась, услышав его стон.
Затем, чуть помедлив, немного приподнялась и опустилась, не отрывая от него взгляда.
Он замер в ожидании.
«О да».
Она повторила движение, потом еще, перевела взгляд на дракона, зажавшего в пасти свой хвост, и сейчас изображение показалось ей на удивление полным смысла.
Завершение предыдущего этапа.
Голод.
Вечность.
Дэвид теперь часть ее. Его запах, очертания его тела, его естество в глубине ее тела – все такое знакомое и родное. Его руки у нее на спине… губы на груди… Единение.
Идеальный пароксизм несказанного восторга.
Дэвид перехватил инициативу: придерживая ее за бедра, мощными толчками стал двигаться в ней, и она позабыла обо всем, кроме горячего, обжигающего наслаждения. Каждую секунду ей казалось, что уже все, она достигла вершины, достигла своего предела, но Дэвид возносил ее все выше и выше, к ослепительному солнцу.
Она ощутила, будто взвилась ввысь на крыльях дракона и потом стала плавно планировать вниз. Обнявшись, они лежали рядом, изможденные, насытившиеся, потные.
– До самых звезд, – прошептала Люси. – Не думала, что так бывает.
Она плечом почувствовала, как Дэвид покачал головой.
– Я тоже не думал, что ты можешь сотворить со мной такое. Надо было отправить тебя с Николасом.
По его тону было ясно: он сожалеет, что не настоял.
Все еще сожалеет!
Люси погладила его по голове.
– Не надо сожалеть, не надо. Нет таких препятствий, которые мы не могли бы преодолеть. А уж Крейг-Виверн и вовсе не проблема.
Дэвид крепче прижал ее к себе.
– Это меньшая из наших проблем, любимая.
Люси улыбнулась, услышав «любимая», однако не восприняла это как повод тешить себя мыслью, будто он избавился от своих сожалений.
– Тогда расскажи о более значимых – справимся со всеми.
Он посмотрел на нее.
– Не все решают деньги.
Дэвид как будто прочитал ее мысли.
– Я не уверена… но, возможно, одна из проблем – контрабанда? Я подслушала через отверстие в стене.
– Кто бы сомневался, – вздохнул Дэвид. – Есть ли надежда, что ты когда-нибудь научишься осторожности?
– Когда нужно, я осторожна, но сейчас в этом нет надобности: все равно добьюсь того, чего хочу, Дэвид.
– Вся в отца.
Люси пожала плечами.
– Наверное, но не во всем – многое у меня и от мамы. А ты предпочел бы видеть меня пугливой и робкой?
– Я предпочел бы вообще тебя не видеть. – Помолчав, Дэвид добавил: – Поверь мне, Люси, это действительно опасно.
– Ты думаешь, жене графа стоит опасаться контрабандистов? Что ей грозит то же, что и той даме из Пербека?
– Не надо упрощать. – Дэвид сел на кровати и окинул взглядом беспорядок, который они тут устроили. – Здесь всем приходится проявлять осторожность. Хочешь принять ванну?
– Было бы чудесно.
Дэвид принялся одеваться.
– У нас тут все удобства.
Босой, в бриджах и рубашке, он собрал оставшиеся вещи, и Люси показалось, что каждый предмет его одежды – это еще один элемент возводимой им баррикады. Когда он подошел к ней – с непроницаемым лицом, – приподнял пальцем подбородок и поцеловал ее, нежно, но с явной неохотой, Люси встревожилась.
– Было бы правильнее не допускать этого, любимая, но я не жалею. Надеюсь, что и ты тоже. Скоро вернусь.
Глава 30
Дэвид ушел, а Люси оглядела свои ноги, голые, если не считать хлопчатобумажных чулок и вышитых подвязок. Она подозревала, что для подобных ситуаций существуют соответствующие реакции – возможно, тетя Мэри смогла бы подсказать, – но сомневалась, что ее собственная реакция соответствует ситуации.
