На какое-то мгновение Коуп, казалось, испугался напора, с которым прозвучал вопрос. Или, возможно, просто растерялся.
– С Дианой Сэндис? Да ничего в ней такого, а вы не заметили? Кости вроде не торчат. Довольно симпатичная… к тому же решительная. Слишком сжимает губы…
Эплби уже собрался махнуть на него рукой, как у Коупа вдруг наступило просветление. Простыми словами он сказал:
– Видите ли, она что-то сожгла.
Наступило недолгое молчание, и Эплби заметил, что после своего заявления этот лепечущий старик внимательно смотрит на него. Как будто стараясь избежать ответного испытующего взгляда, Коуп перебрался в темный угол комнаты, сел и заерзал на стуле у стола Джервейса с выдвинутыми ящиками.
– Что-то сожгла, – повторил он, скорчив старческую хитрую гримасу. – Девочка что-то сожгла. А что, интересно, она сожгла?
Готт вдруг подумал: сколько очаровательных людей, собравшихся в Скамнуме, вскоре растеряют свое очарование? Полдня назад Макс Коуп казался забавным психом. Теперь он действительно оказался психом, к тому же скверным. Возможно, скверна содержалась не в самом Коупе. Вероятно, воздух пропитался каким-то ядом, зловредным газом, под воздействием которого эти величественные залы вскоре наполнятся негодяями, разрушительным элементом, который повергнет в прах взаимное доверие и заставит честных людей смотреть друг на друга со страхом и подозрительностью. Он чуть было не вскрикнул, когда Эплби опередил его, задав свой любимый вопрос:
– Расскажите-ка мне об этом, а?
И Коуп рассказал – сбивчиво и то и дело повторяясь. Незадолго до приезда Эплби, когда актеры ждали в зале, одна из близняшек Терборг – он не помнил, какая именно, поскольку различить их было решительно невозможно – заметила, что последует тщательный полицейский досмотр. После чего Диана Сэндис сказала: «Мне просто необходимо выкурить сигарету» – и, хотя никто не курил, направилась в одну из уборных за своим портсигаром. А Коуп последовал за ней, по его словам, только затем, что считал уместным намекнуть, что, по общему мнению, курить в данной ситуации не следует. Однако, просунув голову за занавес, он заметил, что она подносит спичку не к сигарете, а к маленьким листочкам бумаги. И тут, очевидно, Коупу пришло в голову, что мисс Сэндис и есть та самая торговка устрицами, которая рассылала все эти послания «Гамлет, отомсти!». Он предположил, что упоминание о полицейском досмотре заставило ее в спешке избавиться от заготовленных на будущее посланий. Какое отношение это имело к смерти Олдирна, он не знал. Вот как все было.
– Так вы подумали, что это послания? – спросил Эплби и ровным тоном продолжил: – Вам не пришло в голову, что она, возможно, жгла то, что списала с документа?
Ему показалось, что Коуп опять смотрит на него с прищуром. И тут из полумрака раздался беспомощный и растерянный голос Коупа:
– С документа, мистер…
Эплби вздохнул:
– И вы решили, что вам нужно об этом переговорить с мистером Джервейсом Криспином? Вы, случайно, не договаривались с ним о встрече?
Второй вопрос прозвучал как выстрел.
– О встрече с Джервейсом? Бог мой, нет… Я подумал, что было бы неплохо с ним поговорить. Если бы бедняжка оказалась замешанной в этом розыгрыше… и если бы это произошло…
Коуп, продолжавший ерзать на стуле у письменного стола, сконфуженно умолк.
– Понятно. Однако мистер Криспин, кажется, вернется не скоро. Думаю, мистер Коуп, вам лучше успокоиться, отправиться к себе и немного поспать. Вы сможете посоветоваться с ним утром.
С этими словами он бережно, словно усталого ребенка, вывел престарелого живописца из комнаты. Но когда вернулся, он воскликнул:
– Вот это интересно! – Он огляделся вокруг. – Свежий след? Обманный маневр? Какая-то тонкая игра? Джайлз, этот старый плут столь же глуп, каким кажется?
– По-моему, он действительно того. И, тем не менее, он вполне может вести тонкую игру. Что с того? Он что, врет насчет этой девушки?
– И заодно с Джервейсом? Знаете, пока он тут лепетал, мне показалось, что он бросал на меня на редкость сосредоточенные взгляды.
Готт вздрогнул.
– Так вот оно что… – Он быстро подошел к столу и вернулся с листком бумаги. – Это его привычка, – сказал он, – и объяснение пристальных взглядов. Кстати, это стоит тридцать гиней, так что осторожнее.
Эплби изумленно смотрел на портрет Джона Эплби, выполненный энергичными карандашными штрихами. Подпись гласила: «С наилучшими пожеланиями удачной охоты. М. К.».
– Вот черт! – вскричал Эплби, выругавшись во второй раз на памяти Готта. – Ну и ночка выдалась!
Готт подошел к окну и отдернул штору.
– Уже светает, – произнес он. – Заря, заря, как быстро ты приходишь.
7
Эплби ухватился за содержавшийся в стихотворной строчке намек.
– Полагаю, что Джервейс именно там, – сказал он. – У дамы.
– Вероятно. Но как я говорил…
– Именно так. Возможно, они просто коллеги. Однако в любом случае мы должны попытаться переговорить с ним. Он все еще главный подозреваемый, несмотря на рассказ Коупа. Но вот вопрос: кого за ним послать?
Готт задумался:
– Вы можете позвонить по телефону. «Мадам Меркалова? Могу я поговорить с мистером Джервейсом Криспином?» Однако это кажется бестактным. Очевидно, лучше всего послать за ним герцога, однако мне кажется, что в настоящий момент ему лучше воздержаться от контактов с Джервейсом. В конце концов, герцог практически предложил заключить его в тюрьму. Следующая наиболее очевидная кандидатура – другой член семьи, Ноэль.
Приличия нужно соблюдать даже во время кошмара.
– Тогда, – попросил Эплби, – сможете его найти еще раз? Его давно сменили со скорбного бдения.
Готт привел Ноэля, который вытаращил сонные глаза, увидев перевернутую вверх дном комнату Джервейса.
– Послушайте, – удивился он, – это что, своего рода детективный марафон, мистер Эплби? Нам теперь на цыпочках ходить, пока вы тут вынюхиваете?
Это был милый молодой человек, высокий, стройный, светящийся здоровьем, разодетый в дивный зеленый шелк. Казалось, убийство подействовало на него, как таблетка аспирина: примерно на час он успокоился.
– Я хочу поручить вам довольно трудное задание, – ответил Эплби. – Его цель – сейчас же привести сюда мистера Джервейса Криспина.
– Конечно же. Думаю, не затем, чтобы уложить его спать. Вы подозреваете старину Джервейса в двух убийствах?
– Он подозревается, – осадил его Эплби, – в незаконном завладении официальным документом.
– Сударь мой! – почти рефлекторно возмутился Ноэль.
– И первым, кто его заподозрил, был герцог.
Ноэль вскинул брови:
