Додд на мгновение умолк, и Эплби спросил:
– И никаких следов ограбления?
– Вообще никаких. Деньги, часы и все прочее при нем. Есть, правда, одна вещица, которая, возможно, окажется важной уликой.
Додд взял со стола небольшой предмет, завернутый в папиросную бумагу, и перебросил его своему коллеге.
– Это ежедневник Амплби, найденный у него в кармане. Вы отыщете там много любопытных записей, пока дойдете до нынешнего числа. Листы за последние два дня, а также на сегодня и завтра вырваны. А теперь пойдемте.
IV
Они вышли из столовой покойного ректора и направились через холл туда, где в конце узкого коридора дюжий констебль охранял дверь кабинета. Он отступил чуть в сторону, отдал честь и с любопытством уставился на «столичную штучку» Эплби. В это время Додд вынул из кармана ключ, открыл замок и распахнул дверь несколько театральным жестом.
Кабинет представлял собой длинную, хорошо спланированную комнату с глубоким открытым камином напротив единственной двери и с окнами по обе стороны. Слева – несколько маленьких окошек, зарешеченных, как и все окна первого этажа в колледже, выходивших в переулок Святого Эрнульфа. Справа – довольно узкие створчатые окна во всю стену, плотно зашторенные и, как уже успел узнать Эплби, выходившие в Садовый сквер. Обставленную темной тяжеловесной мебелью комнату с множеством книжных шкафов и полок освещали скудные ноябрьские сумерки и одинокая электрическая лампочка. Посреди кабинета, между створчатыми окнами и камином, лежал нелепо распластанный на спине труп мужчины, высокого, худощавого, одетого в смокинг. Только это и представало взору наблюдателя, поскольку голова, словно некая карикатура на заупокойный обряд, была обмотана траурно-черной профессорской мантией.
Но отнюдь не вид тела привел Эплби в замешательство, когда он вошел в комнату. Теперь он понял, что имел в виду Додд, говоря о безумце. С темных дубовых панелей над камином скалились наспех нарисованные мелом два черепа. Рядом с причудливо замотанной головой ректора лежал череп человека, на сей раз настоящий. А вокруг трупа были разбросаны небольшие кучки костей.
Эплби довольно долго взирал на это зрелище. Затем он подошел к створчатым окнам и отдернул штору. Снаружи сгущались сумерки, и ухоженный сад казался таинственным лесом. Эту иллюзию рассеивали видневшиеся справа серые очертания зала собраний и библиотеки. Массивные камни громоздились друг на друга и где-то в вышине сливались с темными витражными окнами. Прямо перед сыщиком неясным силуэтом на фоне тусклого закатного неба маячил богато украшенный орнаментом фронтон часовни XVII века. Над старинными постройками начала сгущаться то ли дымка, то ли туман, обвивая деревья и растворяясь в каком-то иллюзорном великолепии блекнущих очертаний шпилей и арок. А над колледжем и всем городом разносилось эхо звавших к вечерней службе колоколов, приглушенное, словно реквием по тому, кто лежал бездыханным в кабинете.
Глава 2
I
Некоторое время Эплби задумчиво смотрел в окно, затем, не оборачиваясь и словно размышляя вслух, начал излагать свою версию дела:
– В десять пятнадцать эта площадка, Садовый сквер, была заперта. После этого любой, находившийся внутри или снаружи, мог выйти или войти только двумя путями или способами. Первый – с помощью ключа, имевшегося у кого-то из профессоров. Он мог пройти из сада на основную территорию колледжа через одну из двух калиток, ведущих в Епископский дворик. Или же мог выскользнуть в «большой мир» через турникет, выходящий на Школьную улицу. Второй путь – через эти створчатые окна, кабинет, а затем наружу через одну из дверей в холле ректорских апартаментов: через главную дверь, ведущую в Епископский дворик, через дверь в профессорскую, кружным путем выводящую туда же, или через заднюю дверь, выходящую в переулок Святого Эрнульфа и опять же в «большой мир».
В десять тридцать Амплби, по словам дворецкого, был еще жив. До одиннадцати часов, если верить тому же дворецкому, никто не проходил от кабинета через холл ни в Епископский дворик, ни в переулок Святого Эрнульфа или в обратном направлении.
В одиннадцать часов, по показаниям дворецкого и Титлоу, в кабинете раздался выстрел. Они тотчас же ринулись туда и обнаружили Амплби мертвым. Затем, как они заявляют, путь через кабинет находился под их постоянным наблюдением, пока не прибыли вы. А вы контролировали его, пока ваши помощники тщательно осматривали сам кабинет, Садовый сквер и все находящиеся там постройки.
Принимая это все во внимание, мы имеем довольно простую ситуацию. Если Амплби застрелили именно там и именно тогда и если он не совершил самоубийство, то получается вот что. Нападавший являлся или одним из трех профессоров, обнаруженных вами во время поисков, или неким четвертым, у кого был ключ. Этот четвертый, в свою очередь, может быть или кем-то из законных обладателей ключей, или же неизвестным, которому удалось как-то ключом завладеть. Отсюда следуют два предварительных вывода. Первый: необходимо проследить перемещения законных владельцев ключей и выяснить их отношения с Амплби. Второй: отследить происхождение существующих ключей, историю каждого из них плюс вероятность того, что в недавнем прошлом они могли попасть в чужие руки, после чего, возможно, с них сделали дубликаты.
Излагая свое краткое и сжатое резюме событий, Эплби, казалось, говорил с какой-то неохотой. Он был гораздо меньше, нежели Додд, готов к расследованию «обычного» преступления. Он склонялся к тому, что не следует доверять выводам, вытекающим из слишком уж явственных обстоятельств, при которых произошло убийство Амплби. Как весьма проницательно отметил Додд, дело выглядело чересчур наигранным, надуманным. Преступник словно из кожи вон лез, чтобы выставить себя и изобретательным, и мрачно-инфернальным, и расчетливым, и эксцентричным. Через полчаса после своего приезда в колледж Святого Антония Эплби почувствовал, что ему словно навязывают некую вполне определенную линию поведения. Она требовала тщательного и скрупулезного изучения поведения, характеров и намерений небольшой, четко обозначенной группы людей. Эплби убедился, что у него есть два варианта ведения расследования. Первый был прост: «Обстоятельства таковы, что я должен сосредоточиться на том-то и том-то». Второй – сложнее: «Обстоятельства представлены таким образом, чтобы внушить мне, что я должен сосредоточиться на том-то и на том-то». Действуя по первому варианту, он должен, по крайней мере, не выпускать второй из поля зрения.
Эплби прервал свои размышления и снова повернулся к Додду, чтобы задать ему несколько вопросов.
– Кто из профессоров живет на территории Садового сквера? – спросил он. – У кого из них есть ключи? До какого момента вы проследили их передвижения после того, как они покинули профессорскую вчера вечером?
– На территории сквера проживают четверо, – ответил Додд. – Это Эмпсон, Поунолл, Титлоу и Хэвеленд. Они живут в доме, стоящем рядом, но не сообщающимся с апартаментами ректора. Это прямо напротив, вон там. – Додд невозмутимо постучал пальцем по одному из скалящихся черепов над камином покойного. – Здание называют профессорскими апартаментами. По обе стороны от лестницы располагаются две квартиры, – четким тоном продолжил он. – Жильцы занимают их следующим образом.
